— Ну, мы им этого не позволим, — заверил её капитан Блад.
Когда они возвратились в форт, испанский командир выразил
желание поговорить с капитаном Бладом.
— Дон Педро, — сказал он, — вы спасли мне жизнь. Мне трудно
выразить свою благодарность в словах.
— Прошу вас, не утруждайте себя, — сказал капитан Блад. — Я
сделал это не ради вас, а потому, что не люблю нарушать слово. Ну, и ваша
малютка жена тоже сыграла в этом не последнюю роль.
Испанец задумчиво улыбнулся, скользнув по индианке взглядом,
и она подняла на него глаза, в которых светились любовь и обожание.
— Я был неучтив с вами сегодня утром, дон Педро. Приношу вам
свои извинения.
— Я более чем удовлетворён.
— Вы очень великодушны, — с достоинством сказал испанец. —
Могу ли я поинтересоваться, сеньор, каковы ваши намерения по отношению к нам?
— Как я уже сказал, мы не посягаем на вашу свободу. Когда
мои люди возвратятся, мы уйдём отсюда и освободим вас.
Испанец вздохнул:
— Именно этого я и опасался. Ряды наши поредели,
оборонительные заграждения разрушены, и когда вы уйдёте, мы окажемся во власти
Бразо Ларго и его индейцев, которые тотчас всех нас прирежут. Будьте уверены,
они не покинут Санта-Марии, пока не разделаются с нами.
Капитан Блад нахмурился.
— Вы, несомненно, вызвали на себя гнев Бразо Ларго,
соблазнив его дочь, и он будет мстить вам беспощадно. Но что могу сделать я?
— Дайте нам возможность отплыть в Панаму тотчас же, немедля,
пока вы ещё здесь и ваши союзники-индейцы не посмеют на нас напасть.
У капитана Блада вырвался нетерпеливый жест.
— Послушайте, дон Педро! — сказал испанец. — Я бы не
обратился к вам с этой просьбой, если бы ваши поступки не убедили меня в том,
что вы, хотя и пират, человек широкой души и рыцарь. Кроме того, поскольку вы,
по вашим словам, не покушаетесь на нашу свободу и не намерены держать нас в
плену, то я, в сущности, ничего сверх этого у вас и не прошу.
Высказанные испанцем соображения были справедливы, и,
поразмыслив над его словами, капитан Блад решил, что и ему станет легче без
этих испанцев, которых приходилось одновременно и стеречь и защищать. Словом,
прикинув так и эдак, Блад дал согласие. Волверстон, однако, колебался. Но на
вопрос Блада, чего они могут достигнуть, задерживая испанцев в Санта-Марии,
Волверстон вынужден был признаться, что он и сам не знает. Единственное его
возражение сводилось к тому, что не верит он ни единому испанцу на земле, но
этот довод нельзя было счесть достаточно веским.
Словом, капитан Блад отправился искать Бразо Ларго и нашёл
его на дощатой пристани неподалёку от форта; он сидел там в угрюмой
задумчивости совсем один.
При его приближении индеец встал. Лицо его выражало
подчёркнутое безразличие.
— Бразо Ларго, — сказал капитан Блад, — твои индейцы
посмеялись над моим честным словом и едва не нанесли непоправимый ущерб моей чести.
— Я не понимать, — сказал индеец. — Ты стал другом испанский
веры?
— Почему другом? Нет. Но когда они сдавались в плен, я
пообещал им полную неприкосновенность. Это было условием сдачи. А ты и твои
люди нарушили это условие.
Индеец поглядел на него с презрением:
— Ты мой не друг. Я привёл тебя здесь к испанский золото, а
ты пошёл против меня.
— Здесь нет никакого золота, — сказал Блад. — Но я не хочу
ссориться с тобой из-за этого. Ты должен был сказать мне, прежде чем мы
пустились в путь, что я нужен тебе, чтобы помочь освободить твою дочь и
покарать испанца. Тогда я не давал бы слова дону Доминго. Но ты обманул меня,
Бразо Ларго.
— Гуу! Гуу! — произнёс Бразо Ларго. — Я больше не говорить
ничего.
— А я ещё не всё сказал. Теперь насчёт твоих индейцев. После
того, что случилось, я не могу им доверять. А данное мною слово требует, чтобы
испанцы находились в безопасности, пока я здесь.
Индеец склонил голову.
— Так! Пока ты здесь. А потом?
— Если твои индейцы опять что-нибудь затеют, мои ребята
могут взяться за оружие, и я не поручусь, что в кого-нибудь из твоих воинов не
угодит пуля. Я буду сожалеть об этом больше, чем о потере испанского золота.
Этого нельзя допустить, Бразо Ларго. Ты должен собрать своих людей, и я пока
что запру их на время в одном из бараков форта — для их же собственной пользы.
Бразо Ларго задумался. Потом кивнул. Этот индеец отличался
большим здравым смыслом. Его людей загнали в форт, и Бразо Ларго, терпеливо
улыбаясь, как человек, который умеет ждать своего часа, согласился запереть их
в один из бараков.
Кое-кто из корсаров ворчал, и Волверстон выразил всеобщее
неодобрение.
— Ты что-то больно далеко заходишь, капитан! Ради этих
скотов-испанцев готов уже нажить себе врагов среди индейцев.
— О нет, вовсе не ради них. Но я дал испанцу слово. И мне
жаль этой маленькой индианочки с грудным младенцем. Испанец был добр к ней, и,
кроме того, он человек мужественный.
— Ну, ну, смотри! — сказал Волверстон и отвернулся в
негодовании.
Час спустя испанцы уже отчалили от маленькой пристани. С
земляных укреплений форта корсары наблюдали за их отплытием; оно было им весьма
не по душе. Испанцы погрузили в лодки всего несколько охотничьих ружей —
единственное оружие, которое разрешил им взять с собой капитан Блад. Но зато
провизией они запаслись вдоволь, и особенную заботу осмотрительный дон Доминго
проявил о запасе пресной воды. Он сам проследил за тем, чтобы бочонки с водой
были погружены в пироги. После этого он подошёл проститься с капитаном Бладом.
— Дон Педро, — сказал испанец. — У меня нет слов, чтобы
достойно отблагодарить вас за ваше великодушие. Я горжусь, что вы оказали мне
честь быть моим врагом.
— Скажем лучше, что вам просто повезло.
— И повезло тоже, конечно. Теперь я буду говорить всюду и
везде — и пусть меня слышат все испанцы, — что дон Педро Сангре — подлинный
рыцарь.
— Я бы на вашем месте не стал этого делать, — сказал капитан
Блад. Ведь никто вам не поверит.
Продолжая бурно протестовать, дон Доминго спустился в
пирогу, где уже сидела его индианка-жена со своим младенцем-метисом. Пирогу
оттолкнули от берега, и капитан Доминго поплыл в Панаму, снабжённый письмом за
личной подписью капитана Блада, содержащим приказ Ибервилю и Хагторпу
беспрепятственно пропустить обладателя этого письма, буде они с ним
повстречаются.
