Когда свечерело и из леса повеяло прохладой, корсары
расположились на площади форта под открытым небом подкрепить силы пищей. В
городе им удалось обнаружить изрядные запасы битой птицы и несколько туш диких
козлов, а в хижине доминиканских монахов — бурдюки с превосходным вином.
Капитан Блад сел ужинать с Волверстоном и Оглом в довольно комфортабельном
домике бывшего испанского командира и, поглядывая в окна, с удовлетворением
наблюдал, как пируют и веселятся его корсары. Только по-прежнему мрачно
настроенный Волверстон не разделял его благодушия.
— Держись-ка ты лучше моря, капитан, вот что я тебе скажу, —
проворчал он, набивая себе рот пищей. — Там уж, если ты подошёл на расстояние
пушечного выстрела, так золото от тебя не уплывёт в пироге. А что здесь?
Отмахали мы десять дней через чащу, а теперь ещё десять дней надо отмахать
обратно. И скажи спасибо, если так же благополучно выберемся отсюда, как пришли
сюда, и если вообще выберемся, потому как, сдаётся мне, нам ещё не миновать
иметь дело с Бразо Ларго. Да, наломал ты тут дров, капитан.
— Эх, если бы твои мозги были под стать твоим мускулам,
Нэд!.. — со вздохом сказал капитан Блад. — Никаких я тут дров не наломал. А что
касается Бразо Ларго, так это вполне здравомыслящий индеец, да, да, можешь мне
поверить, и он будет дружить с нами хотя бы только потому, что ненавидит
испанцев.
— Ну, а ты что-то больно их полюбил, — сказал Волверстон. —
Стоило поглядеть на твои ужимочки, когда ты расшаркивался перед проклятым
испанцем, который выкрал у нас золото, душа с него вон!
— Нет, ты не прав, пусть он испанец, однако очень храбрый
малый, сказал Блад. — А то, что он поспешил сплавить отсюда золото, когда узнал
о нашем приближении, так это был его долг. Будь он не столь благороден и
отважен, он бы не остался на посту, а удрал бы вместе со своим золотом. На
благородные поступки отвечают тем же. Больше мне нечего сказать.
И тут, прежде чем Волверстон успел открыть рот, резкий
чистый звук рожка долетел со стороны реки, заглушая шум пиршества корсаров.
Капитан Блад вскочил на ноги.
— Хагторп и Ибервиль возвращаются! — воскликнул он.
— Даст бог, с золотом на этот раз! — сказал Волверстон.
Они выскочили из дома и бросились к брустверу, куда
устремились уже и остальные корсары. Блад взбежал на бруствер в ту минуту,
когда первая из возвратившихся пирог уже пришвартовалась, и Хагторп поднялся на
пристань.
— Вы быстро обернулись! — крикнул капитан Блад, спрыгивая с
бруствера навстречу Хагторпу. — Ну как? С удачей?
Хагторп, высокий, широкоплечий, с жёлтой повязкой на голове,
остановился перед капитаном Бладом в сгущающихся сумерках.
— Если и с удачей, так это не твоя заслуга, капитан, —
загадочно произнёс он.
— Вы что, не догнали их?
На пристань поднялся Ибервиль. Он ответил за своего
товарища:
— Некого было и догонять-то, капитан. Он одурачил тебя, этот
лживый испанец. Он сказал тебе, что отправил золото в Панаму, но это ложь. А ты
поверил ему — поверил испанцу!
— Может быть, вы наконец скажете, что произошло? — спросил
капитан Блад. — Вы говорите, что он не отправлял отсюда золота? Так что ж,
значит, оно всё ещё здесь? Это вы хотите сказать?
— Нет, — отвечал Хагторп. — Мы хотим сказать, что после
того, как он одурачил тебя своими баснями, ты, не потрудившись даже произвести
обыск, отпустил его на все четыре стороны и дал ему возможность увезти золото с
собой.
— Что ты плетёшь! — прикрикнул на него капитан. — И откуда
это может быть тебе известно?
— А мы примерно в десятке миль отсюда проплывали мимо
индейского посёлка, и — у нас хватило смекалки остановиться и порасспросить
насчёт испанских пирог, которые должны были пройти тут раньше нас. Так вот,
индейцы сказали нам, что никаких пирог тут не проплывало ни сегодня, ни вчера и
вообще ни разу после осенних дождей. Ну, мы, конечно, сразу поняли, что твой
благородный испанец соврал, тут же порешили повернуть обратно и на полпути
напоролись прямо на дона Доминго. Встреча с нами порядком его ошеломила. Он
никак не ожидал, что мы так быстро всё разнюхаем. Он был всё такой же
обходительный и держался как ни в чём не бывало, разве что стал ещё любезнее.
Сразу же откровенно признался в своём обмане, но сказал, что, после того как мы
отплыли, он передал золото тебе в виде выкупа за себя и за тех, кто его
сопровождал, а ты якобы велел ему передать нам приказ немедленно возвращаться.
Потом он ещё показал нам свою охранную грамоту, написанную твоей рукой…
Тут вмешался Ибервиль и закончил рассказ:
— Ну, а поскольку у нас, не в пример тебе, нет такого
доверия к испанцам, мы решили, что кто раз обманул, тот обманет снова, высадили
их всех на берег и обыскали.
— И неужто вы нашли золото? — совершенно потрясённый,
спросил капитан Блад.
Ибервиль улыбнулся и ответил не сразу:
— Ты позволил им забрать с собой вдоволь всякого провианта
на дорогу. А не заметил ты, из какого источника наполнял дон Доминго водой свои
бочонки?
— Бочонки? — переспросил капитан Блад.
— В этих бочонках было золото. Фунтов шестьсот — семьсот,
никак не меньше. Мы его привезли с собой.
Когда ликующий рёв, вызванный этим сообщением, мало-помалу
стих, капитан Блад уже успел оправиться от нанесённого ему удара. Он
рассмеялся.
— Ваша взяла, — сказал он Ибервилю и Хагторпу. — И в
наказание за то, что я позволил так бессовестно себя одурачить, мне остаётся
только отказаться от причитающейся мне доли добычи. — Помолчав, он спросил уже
без улыбки: — А что вы сделали с доном Доминго?
— Я бы пристрелил его на месте за такое вероломство, —
свирепо заявил Хагторп, — если бы не Ибервиль… Да, Ибервиль — кто бы это
подумал! — Ибервиль распустил сопли и так ко мне пристал, что я велел испанцу
убираться на все четыре стороны.
Молодой француз отвернулся, пристыженный, избегая
встречаться взглядом с капитаном, который смотрел на него с вопросительным
удивлением.
— Ну, чего вы хотите? — не выдержал наконец Ибервиль и с
вызовом поглядел на Блада. — Там же была женщина, в конце-то концов! Там была
эта маленькая индианка, его жена!
— Клянусь честью, о ней-то я сейчас и думал, — сказал
капитан Блад. И вот ради неё — да и ради нас самих тоже — нам следует, пожалуй,
сказать Бразо Ларго, что дон Доминго и его жена убиты в схватке за золото.
Бочонки с золотом отлично подкрепят наши слова. Так будет спокойнее для всех да
и для самого старика индейца.
Итак, хотя корсары и вернулись из этого похода с богатой
добычей, он был записан ими в счёт личных — весьма редких — неудач капитана
Блада. Впрочем, сам он расценивал это несколько иначе.
