— Мы, мне помнится, обсуждали вопрос о том, что появление
некоторых лиц порой бывает нежелательным и что у вас не хватает
сообразительности понять, в какой мере это относится к вам.
Джереми наклонился вперёд.
— Не важно, что мы обсуждали. Вы пришли сюда, как я понимаю,
чтобы затеять со мной ссору?
— Я? — Капитан Тондёр поднял брови, потом нахмурился. — С
чего вы это взяли? Вы мне не мешаете. Вы просто не в состоянии ничем мне
помешать. Если б вы оказались на моём пути, я бы раздавил вас, как блоху. — И
он презрительно и нагло рассмеялся прямо в лицо Джереми, чем сразу и достиг
своей цели — этот смех задел Джереми за живое.
— Смотрите не ошибитесь, принимая меня за блоху.
— Ах, вот как? — Тондёр встал. — В таком случае
поостерегитесь докучать мне снова или, предупреждаю, я раздавлю вас одним
щелчком! — Он говорил намеренно громко, чтобы все могли его слышать. Его резкий
голос привлёк к себе внимание, и шум в зале затих.
Тондёр презрительно повернулся к Джереми спиной, но застыл
на месте, услыхав:
— Нет, постой, грязный пёс!
Капитан Тондёр обернулся. Его брови поползли вверх. Злобный
оскал приподнял кончики тоненьких усиков. А дородный силач Волверстон, всё ещё
не понимая, что происходит, инстинктивно старался удержать Джереми, который
тоже вскочил с табурета.
— Пёс? Так, так! — с расстановкой проговорил Тондёр. — Пёс,
сказали вы? Вполне уместное сочетание — пёс и блоха. Но тем не менее пёс — это
мне не нравится. Не будете ли вы столь любезны взять пса обратно? И притом
немедленно! Я не отличаюсь терпеливостью, мосье Питт.
— Разумеется, я возьму его обратно, — сказал Джереми. —
Зачем обижать животное.
— Под животным вы подразумеваете меня?
— Я подразумеваю пса. Надо было бы сказать не пёс, а…
— Крыса, — резко произнёс чей-то голос за спиной Тондёра,
заставив его обернуться.
На пороге, небрежно опираясь на свою чёрную трость, высокий,
элегантный, в чёрном, расшитом серебром костюме стоял капитан Блад. Его
горбоносое, обожжённое солнцем и ветром лицо было обращено к капитану Тондёру,
холодные синие глаза смотрели на него в упор. Он неторопливо направился к
французу.
— Крыса, на мой взгляд, как-то лучше определяет вашу
сущность, капитан Тондёр, — непринуждённо и бесстрастно проговорил он и
остановился, ожидая, что скажет тот.
Раздался дружный взрыв хохота. Когда он смолк, прозвучал
ответ Тондёра:
— Понимаю, понимаю. Крошка шкипер находится под надёжной
защитой. Папаша Блад встревает не в своё дело, дабы спасти этого трусишку.
— Само собой разумеется, я должен взять его под защиту.
Разве я могу допустить, чтобы какой-то наглец бретёр заколол моего шкипера?
Конечно, я должен вмешаться. И вы могли это предвидеть, капитан Тондёр. Вы не
только презренный негодяй, но и жалкий трус — вот почему я сравнил вас с
крысой. Вы рассчитываете на своё уменье владеть шпагой, но решаетесь пускать её
в ход только против тех, кого считаете не слишком искушёнными в этом ремесле.
Так поступают лишь трусы. Ну, и, разумеется, убийцы. Ведь, насколько мне
известно, убийцей заклеймили вас во Франции.
— Это ложь! — сказал Тондёр, побелев как полотно.
Капитан Блад, обернувший оружие Тондёра против него самого,
намеренно стараясь разжечь его ярость, невозмутимо возразил:
— А вы попробуйте доказать мне это на деле, и я возьму свои
слова обратно, прежде чем проколю вас шпагой… или после того. По крайней мере
вы получите возможность закончить с честью бесчестно прожитую жизнь. Здесь есть
ещё одна комната, довольно просторная и пустая, мы можем…
Но Тондёр, злобно усмехнувшись, перебил его:
— Ну нет, со мной эти штучки не пройдут. У меня разговор не
с вами, а с мистером Питтом.
— Это подождёт. Сначала решим наш спор.
Тондёр взял себя в руки. Он побледнел ещё сильнее и тяжело
дышал.
— Послушайте, капитан Блад. Ваш шкипер нанёс мне
оскорбление: он назвал меня грязным псом в присутствии всех этих людей. Вы
намеренно стараетесь ввязаться в ссору, которая не имеет никакого отношения к
вам. Так не по правилам, и я призываю всех в свидетели.
Это был ловкий ход, и он оправдал себя. Присутствующие
оказались на стороне Тондёра. Матросы из команды капитана Блада угрюмо молчали,
а остальные закричали, что француз прав. Даже Хагторп и Волверстон и те могли
только молча пожать плечами, а Джереми сам окончательно погубил дело, поддержав
своего противника:
— Капитан Тондёр прав, Питер. Наши с ним дела тебя не
касаются.
— Вы слышите? — закричал Тондёр.
— Нет, касаются. Мало ли что он говорит. Вы замыслили
убийство, негодяй, и я этого не допущу. — Капитан Блад, отбросив свою трость,
положил руку на эфес шпаги.
Но дюжина крепких рук тотчас схватила его, со всех сторон
раздались гневные крики протеста, и, лишённый поддержки своих товарищей, он
вынужден был уступить. Ведь даже верный Волверстон, неизменный его сторонник,
шептал ему в ухо:
— Остановись, Питер! Во имя бога! Ты же всех взбунтуешь
против нас из-за такой безделицы. Ты опоздал. Парень сам виноват — зачем лез на
рожон?
— А вы что здесь делали? Почему вы его не удержали? Ну вот,
глядите! Он пошёл драться, идиот безмозглый!
Джереми уже направлялся в соседнюю комнату: он был похож на
ягнёнка, покорно шагающего на бойню и даже ведущего за собой своего мясника.
Хагторп шёл рядом с ним, Тондёр — сзади, остальные замыкали шествие.
Капитан Блад, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься на
Тондёра, присоединился вместе с Волверстоном к толпе зевак.
В просторной полупустой комнате столы и табуреты быстро
сдвинули к стене. Помещение это представляло собой, в сущности, пристройку —
нечто среднее между навесом и сараем, с земляным полом и длинным отверстием в
одной из стен, которая не доходила до потолка фута на три. В эту щель лились
жаркие лучи послеполуденного солнца.
Противники, обнажённые по пояс, со шпагой в руке, стали друг
против друга: Джереми — высокий, статный, мускулистый, Тондёр — худощавый,
жилистый, проворный и гибкий, как кошка. Хозяин таверны и все его помощники
присоединились к толпе зрителей, расположившихся вдоль стен.
Несколько молоденьких девчонок, самых отчаянных, тоже пришли
поглядеть на поединок, но большинство женщин остались в общем зале.
Капитан Блад и Волверстон остановились в глубине комнаты
возле стола, на который были свалены различные предметы с других столов:
кружки, кувшины, бурдюк с вином и пара медных подсвечников с круглыми, похожими
на блюдца подставками. Пока дуэлянты готовились к схватке, Питер Блад,
побледневший, несмотря на свой загар, рассеянно перебирал в руках валявшиеся на
столе предметы, и в глазах его вспыхивал зловещий огонёк, словно ему хотелось
запустить одним из этих предметов кому-то в голову.
