— Тебе же, вероятно, сообщили где. — Голос её звучал устало,
безжизненно. — На счастье или на беду, этот господин спас меня и доставил сюда
целую и невредимую.
— На счастье или на беду? — повторил её супруг и нахмурился.
Губы его скривились. Неприязнь к жене отчётливо читалась в его взгляде. Сняв
руки с её плеч, он обернулся к капитану Бладу. — Этот господин? — Глаза его
сузились. — Испанец?
Капитан Блад с улыбкой посмотрел на его хмурое лицо.
— Голландец, сэр, — солгал он. Впрочем, дальнейшее его
повествование не отклонялось от истины. — По счастливому стечению
обстоятельств, я оказался на борту испанского судна «Эстремадура». Меня
подобрали в открытом море после кораблекрушения. Получив доступ в капитанскую
каюту, где командир корабля держал взаперти вашу супругу, я положил конец его
любовным притязаниям. Короче говоря, я убил его. — За этим последовал сжатый
рассказ о том, как им удалось бежать с испанского судна.
Полковник де Кулевэн выразил своё удивление божбой и
проклятьями. Потом задумался, стараясь получше уяснить себе всё, что ему
пришлось услышать, и снова разразился проклятьями. Капитан Блад приходил к
заключению, что полковник де Кулевэн — грубая, тупая скотина, и женщина,
которая его покидает, достойна снисхождения. Если полковник де Кулевэн
испытывал какие-либо нежные чувства к жене или благодарность к тому, кто спас
её от позорной участи, он эти чувства держал при себе. Впрочем, он довольно
бурно сокрушался по поводу бедствий, постигших город, и капитан Блад уже готов
был отдать ему в этом смысле должное, но тут выяснилось, что губернатора
беспокоят не столько страдания жителей Бассетерре, сколько те последствия,
которые может всё случившееся иметь лично для него, когда французское
правительство призовёт его к ответу.
Бледная, измученная мадам де Кулевэн, красота которой
несколько пострадала от плачевного состояния её причёски и туалета, прервала
жалобы супруга, напомнив ему о том, чего требовала от него простая учтивость.
— Вы ещё не поблагодарили этого господина за столь
героически оказанную нам услугу.
Капитан Блад уловил иронию этих слов и понял скрытый в них
двойной смысл. На мгновение в его сердце закралось сострадание к этой женщине:
он понял, какое отчаяние владело ею, когда она, не задумываясь над судьбой других
людей, была готова на всё, лишь бы спастись от этого грубого эгоиста.
Полковник де Кулевэн принёс свои запоздалые извинения, после
чего мадам удалилась: она еле держалась на ногах от усталости. Старый негр,
стоявший поодаль, бросился к своей госпоже, чтобы предложить ей руку, а
появившаяся на пороге встревоженная негритянка поспешила заботливо отвести
хозяйку в спальню.
Де Кулевэн проводил жену тяжёлым взглядом. Суховатый голос
капитана Блада вывел его из задумчивости:
— Если вы предложите мне завтрак, я буду считать себя
полностью вознаграждённым.
— А, будь я проклят! — выбранился губернатор. — Какая
рассеянность! Все эти волнения, мосье… Разрушения, произведённые в городе…
Похищение моей жены… Это так ужасно! Вы должны меня понять. Всё это выбивает
человека из седла. Прошу извинить меня, мосье… К сожалению, я не имею чести
знать вашего имени.
— Вандермир. Питер Вандермир к вашим услугам.
— А вы вполне уверены в том, что это ваше имя? — произнёс за
его спиной чей-то голос по-французски, но с резким английским акцентом.
Капитан Блад стремительно обернулся. На пороге соседней
комнаты, откуда ранее появился полковник де Кулевэн, он увидел не старого ещё
человека в красном мундире, шитом серебром. Капитан Блад узнал пухлую румяную
физиономию своего старого знакомца капитана Макартни, который командовал
гарнизоном на Антигуа, когда несколько месяцев назад Бладу удалось ускользнуть
оттуда под самым носом англичан.
Удивление капитана Блада при виде его было мимолётным — он
тотчас вспомнил английский фрегат, обогнавший его пинассу, когда они
приближались к Бассетерре.
Английский офицер злорадно улыбнулся:
— Доброе утро, капитан Блад. На этот раз у вас нет под рукой
ни ваших пиратов, ни кораблей, ни пушек — вам нечем запугать нас.
Столь явная угроза прозвучала в его голосе, столь прозрачен
был намёк и столь очевидны намерения, что рука капитана Блада инстинктивно
потянулась к левому боку. Англичанин расхохотался.
— У вас нет даже шпаги, капитан Блад.
— По-видимому, её отсутствие и окрылило вас настолько, что
ваша наглость одержала победу над вашей трусостью.
Тут вмешался полковник:
— Капитан Блад, говорите вы? Капитан Блад! Но не тот же
флибустьер? Не…
— Вот именно: флибустьер, пират, бунтовщик и беглый
каторжник, за голову которого английское правительство положило награду в
тысячу фунтов стерлингов.
— В тысячу фунтов! — Де Кулевэн с шумом втянул в себя
воздух. Взгляд его тёмных, с красноватыми белками глаз вонзился в спасителя его
супруги. — Что такое, что такое? Это правда, сэр?
Капитан Блад пожал плечами.
— Разумеется, это правда. Как вы полагаете, разве кто-нибудь
другой мог бы проделать то, что, как я вам уже докладывал, было проделано
сегодня ночью.
Полковник де Кулевэн продолжал глядеть на него с
возрастающим изумлением.
— И вам удалось выдать себя за голландца на этом испанском
корабле?
— Да. И этого тоже никто другой, кроме капитана Блада, не
сумел бы проделать.
— Боже милостивый! — воскликнул де Кулевэн.
— Надеюсь, вы, невзирая на это, всё же угостите меня
завтраком, дорогой полковник?
— На борту «Ройял Дачес», — со зловещей шутливостью произнёс
Макартни, — вы получите тот завтрак, какой вам положено.
— Премного обязан. Но я ещё раньше имел удовольствие
воспользоваться гостеприимством полковника де Кулевэна, после того как оказал
небольшую услугу его супруге.
Майор Макартни — он получил повышение после своей последней
встречи с капитаном Бладом — улыбнулся.
— Что ж, я могу и подождать, пока вы разговеетесь.
— А чего именно намерены вы ждать? — спросил полковник де
Кулевэн.
— Возможности исполнить свой долг, который повелевает мне
арестовать этого проклятого пирата и отправить его на виселицу.
Полковник де Кулевэн, казалось, был поражён.
— Арестовать его? Вы изволите шутить, я полагаю. Вы
находитесь здесь на французской земле, сэр. Ваши полномочия не распространяются
на французские владения.
