— Ни малейшего сомнения, разумеется. Но мы побережём наши
слёзы, дорогой полковник, чтобы пролить их над чьим-либо более достойным прахом.
Риф Галлоуэя
Теперь уже не представляется возможным установить, получил
ли Риф Галлоуэя своё наименование после тех событий, о которых я сейчас поведу
своё повествование, или оно бытовало и раньше среди мореплавателей. Джереми
Питт в своём судовом журнале не обмолвился об этом ни словом, и местонахождение
столь миниатюрного островка трудно теперь определить с абсолютной точностью.
Однако нам достоверно известно — сведения эти мы почерпнули всё из того же
судового журнала, который Питт вёл на борту «Арабеллы», — что остров этот
принадлежит к архипелагу Альбукерке и расположен между двенадцатью градусами
северной широты и восьмьюдесятью пятью западной долготы, примерно в шестидесяти
милях к северо-востоку от Порто-Белло.
Это всего-навсего скалистый риф, посещаемый только морскими
птицами да черепахами, которые откладывают свои яйца в золотистом песке
окаймлённой скалами лагуны на восточной стороне островка. Песчаный берег здесь,
круто обрываясь, уходит под воду на глубину шестидесяти сажен, и проникнуть в
лагуну, окружённую амфитеатром отвесных скал, можно лишь через узкий, похожий
на ущелье пролив шириной не более двадцати ярдов.
В эту безлюдную, уединённую гавань и зашёл капитан Истерлинг
одним апрельским днём в году 1688 на своём тридцатипушечном фрегате «Авенджер»
в сопровождении ещё двух кораблей, составлявших его флотилию:
двадцатишестипушечного фрегата «Гермес» под командованием Роджера Галлоуэя и
двадцатипушечной бригантины «Велиэнт» под командованием Кросби Пайка,
плававшего прежде под началом капитана Блада и начинавшего уже понимать, какую
он совершил ошибку, уйдя от него к другому капитану.
Читатель, разумеется, не забыл мошенника Истерлинга, который
пытался однажды померяться силами с Питером Бладом, когда тот ещё не вступил на
путь пиратства, не забыл и то, к каким плачевным для мистера Истерлинга
последствиям это привело: корабль его был пущен ко дну, а сам он высажен на
берег.
Однако с терпением и упорством, столь же присущим дурным
людям, сколь и порядочным, Истерлинг мало-помалу завоевал себе прежнее
положение и снова появился на просторах Карибского моря, и даже во главе более
мощной, чем прежде, флотилии.
По словам Питера Блада, это был обыкновенный морской
разбойник, кровожадный и беспощадный, лишённый даже той крупицы элементарной
честности, какой не обделены и воры. Его приспешники-матросы являли собой
разнузданную толпу головорезов различных национальностей, не признающих никакой
дисциплины и никаких законов, кроме одного-единственного — закона справедливого
дележа добычи. Грабили они без разбора всех. Они нападали на английские и
голландские торговые суда совершенно так же, как на испанские галионы, действуя
во всех случаях с одинаковой жестокостью.
И всё же, несмотря на дурную славу, которой он пользовался
даже среди пиратов, Истерлингу как-то удалось залучить к себе одного из
капитанов Питера Блада — отважного и решительного Кросби Пайка с его двадцатипушечной
бригантиной и отлично вымуштрованной командой в сто тридцать матросов.
Приманкой послужила всё та же старая легенда о сокровище Моргана, которую
Истерлинг пустил уже однажды в ход, безуспешно пытаясь заманить в ловушку
капитана Блада.
И вот он снова повторил свой обветшалый рассказ о сокровище
Моргана, зарытом где-то на Панамском перешейке, на берегу реки Чагрес, в
местечке, известным только одному ему, Истерлингу, да ещё покойному Моргану.
В своё время Питер Блад отнёсся к этой истории с ироническим
презрением, однако Пайк всё же попался на удочку, несмотря на то что Питер Блад
откровенно выражал сомнение в существовании этого клада и предостерегал Пайка
от содружества с таким отчаянным негодяем, как Истерлинг.
Питер Блад искренне жалел доверчивого Пайка и не затаил на
него злобы; скорее он даже сокрушался о своём бывшем товарище, боясь, что тому
придётся испытать тяжёлые последствия своего отступничества.
Сам Питер Блад в это время обдумывал поход на Дарьен, но
решил благоразумия ради отложить его на некоторое время, так как появление
Истерлинга на перешейке могло насторожить испанцев, и потому пять больших
кораблей Блада пока что бороздили море без определённой цели. Так обстояло дело
в начале апреля 1688 года, когда было наконец принято решение своей флотилии
собраться к концу мая у островов Москито, чтобы заново обсудить поход на
Дарьен.
«Арабелла», идя к югу через Наветренный пролив, свернула
затем к востоку вдоль южного побережья Эспаньолы и примерно в двадцати милях от
мыса Тибурон наткнулась на потерпевшее кораблекрушение английское торговое
судно. Море было спокойно, и благодаря этому команде, перетащившей все пушки и
прочие тяжести на левый борт, чтобы волны не могли захлестнуть зияющие пробоины
в правом борту, ещё удавалось кое-как держать судно на плаву. Расщеплённая
грот-мачта и поломанные, снесённые реи достаточно красноречиво говорили о том,
какого рода бедствие здесь произошло, и Блад решил, что это работа испанцев.
Однако, поспешив на помощь тонущему судну, он узнал, что оно накануне
подверглось нападению капитана Истерлинга, который, ограбив судно, перерезал
больше половины команды и жестоко расправился с капитаном за то, что тот не
сдался ему по первому требованию.
«Арабелла» взяла судно на буксир и дотянула его до Порт-Рояла,
где и оставила милях в десяти от берега, не решаясь подойти ближе, дабы не
привлечь к себе внимания ямайской эскадры. Отсюда пострадавшее судно уже могло
собственными силами дотянуть до гавани.
После этого, однако, «Арабелла» — не повернула снова к
востоку, а продолжала идти на юг, к Мэйну. Вот что сказал Питер Блад своему
шкиперу Джереми Питту о причинах, побудивших его изменить курс:
— Надо поглядеть, чем там занимается этот негодяй Истерлинг.
Да, Джерри, да… А может, и не только поглядеть.
И они поплыли на юг, ибо в этом направлении скрылся
Истерлинг. Его россказням о сокровище Моргана Блад, как мы знаем, не придавал
веры. Он считал, что всё это басни с целью одурачить таких доверчивых малых,
как Пайк, и заманить их в свою шайку. На сей раз, однако, он ошибся, как это
вскоре и выяснилось.
Пройдя вдоль островов Москито, Блад нашёл уютную и спокойную
стоянку для своего корабля в маленькой бухточке одного из бесчисленных
островков в лагуне Чирикуи. В этой бухточке, хорошо укрытой от глаз, он и решил
бросить на некоторое время якорь и с помощью дружественных индейцев с Москито,
служивших ему разведчиками, понаблюдать за действиями Истерлинга,
расположившегося отсюда милях в двадцати. Индейцы сообщили ему, что Истерлинг
стал на якорь к западу от устья реки Чагрес, высадил на берег триста пятьдесят
своих матросов и направился с ними в глубь перешейка. Зная примерно численность
всех команд Истерлинга, Блад прикинул, что для охраны кораблей оставлено не
больше сотни матросов.
