Бригантина успела отдалиться примерно на милю к
северо-востоку, когда Тренем увидел, что «Авенджер» выбрался наконец из узкого
пролива в открытое море и, подняв все паруса на всех реях, взял курс прямо на
их корабль. Это выглядело довольно устрашающе. Тренем повернулся к капитану
Бладу.
— Ну, а что дальше, капитан? Что мы теперь будем делать?
— Поворот оверштаг, — прозвучал поразивший Тренема ответ. —
Вели рулевому держать курс на северную оконечность острова.
— Но мы тогда приблизимся к «Авенджеру» на расстояние
выстрела.
— Не важно. Мы проскочим сквозь его огонь. Или скроемся за
мыс. Но этого, думаю, не потребуется.
Бригантина сделала поворот оверштаг и снова пошла на
сближение с «Авенджером». Капитан Блад в подзорную трубу пристально вглядывался
в скалистые очертания островка. Тренем, переминаясь с ноги на ногу от волнения,
стоял рядом с капитаном.
— Что ты там высматриваешь, Питер? — спросил он с проблеском
надежды в голосе.
— Моих друзей-индейцев. Они развили хорошую скорость и уже
скрылись из глаз. Всё будет в порядке.
«Что-то не похоже!» — подумалось Тренему. «Авенджер»
повернул на румб к ветру, чтобы быстрее перехватить их судно. Из его носового
порта грохнула пушка, и круглое ядро подняло фонтан брызг примерно в кабельтове
от кормы «Велиэнта».
— Он берёт прицел, — бесстрастно промолвил капитан Блад.
— Ясное дело, — подтвердил Тренем; в голосе его прозвучала
горечь. Мы беспрекословно повинуемся тебе, капитан, а какой будет конец?
— Конец, сдаётся мне, очень близок — он идёт под всеми
парусами, сказал Блад, указывая куда-то вдаль своей подзорной трубой.
Из-за северной оконечности островка появился большой красный
корабль, увенчанный громадой белоснежных парусов. Огибая мыс и поворачивая к
югу, он величественно шёл под ветром, залитый ослепительными лучами полуденного
солнца. Он был уже на траверсе бригантины — между нею и островом, когда
поражённый Тренем обрёл наконец дар речи, а над палубой «Велиэнта» разнеслись
ликующие крики матросов.
Бледный от волнения, с горящим взором, Тренем повернулся к
капитану Бладу.
— «Арабелла»!
Блад насмешливо улыбнулся.
— А ты, верно, думал, что я добрался сюда просто вплавь или
пересёк океан в пироге и моя единственная цель — дать Истерлингу возможность
позабавиться, погонявшись за мной немного по морю и утопив меня под конец? А
может быть, ты просто не подумал о том, откуда я тут взялся? Ну вот и Истерлинг
об этом не подумал. Зато теперь ему придётся подумать. И подумать крепко,
клянусь честью! Верно, он и сейчас уже задумался.
Однако капитан Блад ошибался: Истерлинг не задумывался ни
над чем, он потерял всякую способность соображать. Обезумев от ужаса при виде
этого грозного корабля, который шёл прямо на него, сопутствуемый благоприятным
ветром, он в отчаянии сделал попытку укрыться снова в гавани, из которой его
так ловко выманили. Если бы ему это удалось, узость пролива и пушки «Гермеса»
послужили бы для него надёжной защитой против любого нападения. Однако он
должен был бы понимать, что ему не видать этой гавани как своих ушей, что никто
не позволит его кораблю скрыться туда. И когда ядро ударило сбоку в нос фрегата,
Истерлинг не подчинился этому требованию сдаться, и тотчас бортовой залп
двадцати тяжёлых пушек по борту корабля, прямо подставленному под огонь
противника, нанёс ему такие повреждения, что он был лишён возможности дать хотя
бы ответный залп. «Арабелла» же, которой командовал старина Волверстон,
проворно сделала поворот оверштаг и дала второй бортовой залп с ещё более
близкого расстояния, чтобы довершить начатое. Получивший огромные пробоины в
наиболее уязвимых местах, «Авенджер» начал погружаться носом в воду.
И тут над палубами бригантины разнёсся жалобный, скорбный
вопль, похожий на причитания над мертвецом, заставивший вздрогнуть капитана
Блада.
— Что такое? Кого они оплакивают? — с недоумением спросил
он.
— Они оплакивают клад! — ответил ему Тренем. — Моргановский
клад.
Капитан Блад нахмурился.
— Да, Волверстон, как видно, чересчур увлёкся и забыл про
него. — Затем чело его прояснилось, он вздохнул и пожал плечами. — Что ж,
ничего не поделаешь. Теперь клад уже на дне моря. Значит, туда ему и дорога.
«Арабелла» легла в дрейф и спустила шлюпки, чтобы подобрать
барахтавшихся в воде матросов с затонувшего корабля. Истерлинг, у которого не
хватило отваги пойти на дно вместе со своим фрегатом, был выловлен наряду с
остальными и по приказу капитана Блада доставлен на борт «Велиэнта». Казалось,
трудно было бы сильнее уязвить его душу, и всё же он был уязвлён ещё глубже,
когда, ступив на палубу бригантины Пайка, увидел перед собой капитана Блада.
Так, значит, слова Пайка были не простой угрозой. Истерлинг попятился. Он был
испуган — быть может, в первый и последний раз в своей жизни. Тёмные глаза его
на побелевшем от ужаса лице вспыхнули бессильной яростью, как у затравленного
зверя.
— А, так это был ты! — пробормотал он.
— Если ты имеешь в виду, что это я занял место убитого тобой
Пайка, то ты не ошибся. Было бы лучше для тебя, если бы ты честно, без обмана
рассчитался с ним. Вероятно, ты мог бы почерпнуть из школьных прописей, что
обман никогда не ведёт к добру. Хотя я не уверен, что ты когда-нибудь посещал
школу. Но существует ведь ещё одна поговорка, которой я обучил тебя много лет
назад и которую, как говорят, ты любил повторять: «Никогда не зарься на то, что
тебе не по зубам».
Он ждал ответа, но его не последовало. Истерлинг, ссутулив
могучие плечи, понурив голову, мрачно глядел на него исподлобья и молчал.
Капитан Блад вздохнул.
— Мне в общем-то нет до тебя дела. Пусть тобой занимаются
эти люди, которых ты обманул, капитана которых ты убил. Они должны судить тебя
и решить твою судьбу. Он направился к забортному трапу, спустился в шлюпку,
только что доставившую на борт Истерлинга, и возвратился на свою «Арабеллу».
Дело было завершено, и его затянувшийся поединок с Истерлингом пришёл к концу.
Часом позже «Арабелла» и «Велиэнт» бок о бок устремили свой
бег на юг. Очертания Рифа Галлоуэя быстро таяли на горизонте за кормой. На
борту повреждённого «Гермеса», застрявшего в заливе, как в ловушке, Галлоуэю и
его команде оставалось только думать и гадать о том, что произошло в открытом
море за скалистыми утёсами острова, и пытаться собственными силами выпутаться
из беды.
