Инструменты, стиральная машина и разные спортивные принадлежности для занятий спортом на воздухе хранились в подвале, там же были и сложное приспособление для перезарядки огнестрельного оружия и шкаф для его хранения. Собственно, это был банковский сейф начала века. Специалист откроет его за двадцать минут, но Лукас сомневался, что какой-нибудь опытный вор-медвежатник полезет к нему в подвал. Обычный вор, который влезает в дом, чтобы украсть и тут же сбежать, с этим сейфом не справится.
У Лукаса было тринадцать пистолетов. На каждый день у него имелся девятимиллиметровый «хеклер-кох» с обоймой на тринадцать патронов. И еще он иногда брал с собой девятимиллиметровую «беретту» 92F. Эти два, да еще маленький пистолетик, который он носил на ноге, хранились в потайном ящичке его рабочего стола.
В шкафу в подвале лежали два кольта сорок пятого калибра «голд кап», оба были оформлены техасским оружейником как предназначавшиеся для соревнований по стрельбе по мишеням, и три пистолета двадцать второго калибра: «рюгер марк III» с длиной ствола в четырнадцать сантиметров, «браунинг интернэшнл медалист» и единственное неавтоматическое оружие «аншуц экземпляр», из которого надо было стрелять, каждый раз нажимая на курок.
Внизу, тщательно смазанные, завернутые и упакованные, лежали четыре пистолета, которые попали к нему на службе. Они попали к нему с улицы, и по ним нельзя было определить владельца. И последний экземпляр, хранившийся в сейфе, был «браунинг Цитори» — двухствольное ружье двадцатого калибра для охоты в горах.
В доме было две спальни, в них стояли кровати.
Его спальня служила ему также и рабочим кабинетом, там стоял большой стол, на котором лежали чертежные инструменты, и компьютер IBM. Две стены были заставлены книгами по вооружению и армии, об Александре, Наполеоне, Гитлере и Мао, о копьях бронзового века и русских танках, а также научной фантастикой, в которой описываются самонаводящиеся снаряды, плазмовые винтовки и космические бомбы. Те самые идеи, которые он потом вплетал в канву своих игр. Слайсеры разлетались в голове у Лукаса, как осколки, пока он работал за столом, просчитывая цифры.
Когда зазвонил телефон, он даже подпрыгнул. Ему редко звонили, мало кто знал его домашний номер. «Еще кто-то», — подумал он, положив карандаш на стол. Взглянул на часы. Было двенадцать часов двадцать две минуты. Лукас подошел к проигрывателю и выключил его, затем подключил к телефону магнитофон и поднял трубку.
— Да?
— Дэвенпорт?
Звонил мужчина. Средних лет или чуть постарше.
— Да.
— Ты записываешь?
Голос был знакомым. Он знал этого человека.
— Нет.
— Как я могу в этом убедиться?
— Никак.
Наступила пауза, затем голос произнес:
— Это я взял «смит», но я хочу поговорить с тобой об этом с глазу на глаз.
— Давай поговорим об этом сейчас, — предложил Лукас. — Ситуация очень тяжелая.
— Условия те же, что ты говорил сегодня?
— Абсолютно, — ответил Дэвенпорт. — Информация дальше меня не пойдет. Возвращаться к этому больше не будем.
Снова повисла пауза.
— Ты знаешь закусочную, где продают тако, напротив колледжа Мартина Лютера?
— Да.
— Через двадцать минут. И приходи один, черт тебя подери, слышишь?
* * *
Лукас прибыл на место встречи через восемнадцать минут. На стоянке перед ресторанчиком никого не было. Внутри, склонившись над остатками еды на картонной тарелке, одинокий посетитель потихоньку тянул кофе. Уборщица мыла пол. Когда вошел Дэвенпорт, она оглянулась. Девушка за кассой, наверное, студентка университета, натянуто улыбнулась.
— Мне кока-колу, — сказал Лукас.
— Что-нибудь еще?
Настороженность не прошла. Лукас вдруг понял, что в своей черной кожаной куртке, джинсах и сапогах, да еще небритый он выглядел угрожающе.
— Да успокойся. Я полицейский.
Он улыбнулся, достал свой значок из кармана рубашки и показал девушке. Она тоже улыбнулась.
— У нас здесь бывают проблемы.
— Налеты?
— Да, в прошлом месяце и в позапрошлом тоже. Четыре месяца назад было два нападения. Здесь вокруг крутится шпана на мотоциклах.
Когда вошел полицейский, Лукас его тут же узнал. Седоволосый, на нем была легкая бежевая куртка и коричневые брюки. «Рой, — вспомнил он. — Гарольд Рой. Давно служит в полиции. Ему уже скоро на пенсию».
Рой огляделся, шагнул к стойке, взял кофе и подошел к нему.
— Это вы? — спросил Лукас.
— У тебя передатчик?
— Нет.
— Если он есть, то ты загонишь меня в ловушку.
— Согласен. Но у меня его нет.
— Говори мне о моих правах.
— Не буду.
— Гм. Знаешь, все это ерунда, — сказал Рой, отхлебнув кофе. — Если ты будешь официально давать свидетельские показания, ты ведь можешь сказать совсем другое.
— Не будет никаких свидетельских показаний, Гарри. Я ведь мог бы прямо сейчас отправиться к Даниэлю и сказать: «Это сделал Гарри Рой». И через три дня отдел внутренних расследований состряпал бы дело. Ты ведь знаешь, как это делается, когда известно, откуда начинать.
— Да.
Рой напряженно огляделся вокруг и покачал головой.
— Господи, как мне это противно.
— Так рассказывай.
— Я мало что могу рассказать. Я посчитал, что этот пистолет уже никому не понадобится. Никто не хватится его и через миллион лет. Недалеко от меня жил человек по имени Лэрри Райс, мы выросли вместе. Он был рабочим по техническому обслуживанию в муниципальной службе. Я его часто видел в мэрии. Может быть, ты и сам его видел. Грузный мужик. Он еще хромал. Все время носил такую кепочку.
— Да, я его помню.
— Так вот, он постепенно умирал от рака, медленно угасал. Болезнь поднималась снизу вверх. Вначале он не мог ходить, потом уже не мог контролировать мочеиспускание. Жена его работала, а он сидел дома. Однажды местные панки пришли к нему в дом и вынесли телевизор и стереомагнитофон, прямо у него на глазах. У него было кресло-коляска, но он же не мог с ними драться. И опознать их он тоже не мог, они надели на головы бумажные пакеты… Просто мерзавцы.
— И поэтому ты достал для него пистолет?
— После того как это случилось, его жена пришла к моей жене и спросила, может быть, у меня найдется запасной пистолет. У меня не было. Я не помешан на оружии, как некоторые. Ты, знаю, увлекаешься, а я нет.
— Ладно.
— Потом я отправился в камеру хранения. Я знал про этот пистолет, потому что сам работал с этим делом. Вот я и решил, что он навряд ли когда-нибудь снова понадобится.
