Я такому псевдоэмовскому коллективу была не слишком рада.
Они приспособили флипы и слипы под сменную обувь. Кстати, учителя посчитали
такую обувь приемлемой для школы. Я постоянно намекала на очевидный факт, что
выглядеть как эмо не одно и то же, что ими быть. И они перестали меня
приглашать на свои тусовки. А потом родичи им напомнили про аттестат, и они
стали обычные. Только Федотов продолжил хождение с арсеналом подсказок.
Некоторое время одноклассников развлекали мои эмоциональные
всплески. Как будто я раньше другая была! Хотя потом ситуация здорово
изменилась. В школе стали видеть во мне злой источник всех неприятностей.
Особенно когда одна девочка старше меня на год и вовсе не эмо покончила с
собой. Там какая‑то гадость произошла с ее отцом. Девчонки шептались, что
он ее по пьяни трахнул. Кто знает? Но теперь про эту девочку стали лепить
легенду, что она была не только эмо, но и лесби. Тут уж явное вранье! Но ей
теперь от этого ни холодно ни жарко. Зато на ее могиле всегда охапки цветов. И
вовсе не от родителей. Я сама видела.
Кто‑то пустил слух, что эмо занимаются сексом вовсе не
с представителями противоположного пола. А таким слухам верят всего охотнее.
Сейчас тема однополой любви хавается на «ура».
А потом у меня случилась настоящая депрессия. Что для
настоящей эмо катастрофа. Человек не отличающий радости от горя не может быть
эмо.
Тогда я нашла в кухонном ящике для столовых приборов самый
тупой нож и пошла в свою комнату. Лезвие ножа отличалось неровными зазубринами.
Немного ржавчины я аккуратно стерла полотенцем. Если резать кожу отточенным
острым ножом, то в результате можно не только изгадить всю квартиру кровью, но
и откинуть копыта. Навсегда.
Какое классное слово «навсегда». Почти такое же классное,
как «никогда». В словах вообще страшно много эмоций. Особенно если произносить
их с разными интонациями.
Отвернув рукав, я посмотрела, как поживает кожа на запястье.
Остался тонкий красивый шрамик. Если приглядеться, то их там два. Как знак
«равно». Я плюс нож равно шрам. Боль плюс я равно очищение.
При всем при том я вовсе не мазохистка. Нетушки, я не
испытываю счастья от того, что меня кто‑то мучает. Просто я мучаюсь на
всю катушку, когда все остальные стараются сохранить лицо.
Провела указательным пальцем по нежной, фантастически
идеальной коже руки. Как жаль портить такую красоту. Но депрессия полностью
меня опустошила, не позволяя чувствовать ничего, кроме тупого равнодушия.
Иногда мне не хочется верить в хроническое безраздельное
счастье, которое ждет меня буквально завтра. Счастье случается реже, чем
хочется. Поэтому лучше напрасно не надеяться. А вот в неприятности верить можно
сколько душе угодно. Они не заставляют себя ждать. Поэтому я пребываю с
состоянии грусти. Грустить можно и по счастливым поводам. Потому что они такие
короткие.
– Стася! Тебя к телефону! – Мой брат Митька
топающим ураганом врывается ко мне в комнату.
На будущее надо привинтить задвижку и запирать дверь. Нож
покуда подождет под подушкой.
– Стася! Прикинь! У нас в классе будет новенький! У
полковника гости! К нему племянника привезли! Говорят – наркоман! Красивый
такой, таинственный, жуть! – Алкин голос вибрирует, словно ее сейчас
стошнит.
– Кто говорит?
– Все. Из столицы просто так не привозят. Наверняка
влип в какую‑то историю, – я представляю, как у Алки морщится нос от
любопытства.
– Ты его видела?
– Его никто пока не видел, – скрывая разочарование,
признается Алла – она мне сто лет не звонила, а теперь не удержалась.
– Если никто не видел, то почему непременно красивый?
– Ты в школе завтра появишься? – уже более
спокойным голосом спрашивает она.
Школа, чтоб она провалилась. Хотя ради такого случая разок
сходить можно.
Вернулась в комнату. Раз наметила, надо доводить до конца.
Без всякого воодушевления пропилила насквозь кожу неподалеку от локтя. Чтоб
потом браслетом прикрыть можно было.
Посмотрела, как сочится кровь. Понюхала, как она пахнет. Что‑то
было в этом завораживающее.
Если кровь будет так стекать понемногу, то я вся вытеку. И
перестану мешать им жить своей скучной бессмысленной жизнью. Всем станет проще
и легче. Но если вся кровь вытечет, то это будет тоже неправильно. Покойники не
страдают и не радуются. Хотя кто их знает?
Браслет, выпрошенный у бабушки, был привезен сто лет назад
из Прибалтики. Серебряная металлическая сетка уже облезла, и теперь видна
красноватая медь, в которой закреплены необработанные куски янтаря. Такого
необычно плетения я больше ни у кого не видела. Как будто кто‑то жутко
умелый связал браслет крючком.
Депрессию как рукой сняло.
Предварительно забинтовав порез спертым у мамы бинтом, я
надела браслет и твердо решила, что в следующий раз придумаю что‑то
поумнее. Например, долбану молотком по пальцу. Со всей дури. Стало совсем
смешно. Я иногда веселая. Когда меня не обижают.
* * *
Вчера снова виделась с Катькой. Катька – та порода эмо, про
которую выдумывают самые тупые басни. Она вся состоит из мрачных эмоций. Иногда
я думаю, что внешне она смахивает на девочку из «Семейки Адамс». Надеюсь, все
видели эту комедию? У Катьки мелкий рост, натуральная брюнетка с прямыми
волосами, молочно‑белое кукольное личико и огромные глазищи. Прибавьте к
вышесказанному черный лак на ногтях, длинную челку и две тощие косички. Караул?
Ничего подобного. Ей идет. Одета во все черное, иногда носит длинное «бесполое»
платье, смахивающее на холщовый мешок из‑под картошки.
Как ни странно, она действительно мрачная. Если Аль –
хозяйка своей жизни, то Катька – жертва. Ей с детства внушили, что мир устроен
по принципу – чем хуже, тем лучше. Кому лучше – хрен его знает, но не Катьке
точно. Катька боится всего. Особенно – людей. Она им не доверяет. Доверишься –
будешь страдать. Парадокс? Именно от этого она и страдает. Раз в день
доверяется, чтоб потом целую неделю страдать без перерыва. И рассказывает всем
по сто раз, как это произошло.
Ее любимое занятие состоит в чтении книг про жизнь животных.
Наверное, с годами из нее получится классный ветеринар. Если она не станет
залечивать зверушек до смерти. Но это – шутка.
Если вам захочется испортить себе настроение, поговорите с
Катькой. Но не обижайтесь, когда она потом станет рассказывать всем, как вы не
оправдали ее доверия.
Мне Катька нравится своей последовательностью в мрачности. И
я одна знаю ее тайну. Она надеется встретить человека, который полюбит ее
такой, какая она есть.
