Неудача не помешала мне поместить свою историю с
преображением в интернете и приатачить фотку. Народ заценил «до» и «после».
Тридцать два комментария. И только два сочувственных. Восемь состряпано какой‑то
«Дочечкой», которая не иначе сидела в психушке, где добралась до Интернета.
Такого бессмысленного мата мне читать не приходилось. Лечись, Дочечка, и не
таких вылечивали.
Надеюсь, моя акция по смене масти спасла кого‑то от
ошибки. А мне пришлось с помощью парикмахера возвращать природный цвет волос.
Денег содрали немерено, а результат так себе, но на улицу выходить можно. Если
шапку не снимать. Хорошо, что тогда зимние каникулы были, а то в классе народ
со стульев попадал бы. Папа сказал: «Волосы не ноги, вырастут».
Люблю прикольные воспоминания. Они скрадывают мрачность
тоскливых будней. Кто‑то сказал, что самый гениальный человек придумает
способ консервировать воспоминания. Сегодняшнее утро не стоило закатывать в
банку. Таких походов от дома до школы у меня миллион, и они словно
отвратительные близнецы. Ничего увлекательного.
Поверх любимой кофты с медвежонком накинут самый банальный
короткий черный пуховик, надежно защищающий меня от холода. Пуховик и кеды –
это что‑то! Это караул. Хорошо что теперь зима не холоднее осени.
На холщовой сумке прицеплены значки. На одном написано: «Не
хочу!» На другом солнце, у которого есть улыбающаяся рожица. Значок нехотения
придется выбросить. Народ слишком часто интересуется, чего именно мне не
хочется. Рядом приколоты значки советского производства. Сова, Карлсон,
кораблик с цепочкой и якорем, мотоциклы разных моделей, октябрятский, где
мордатенький юный Ленин внутри звездочки, и «Ударник коммунистического труда».
За последним охотятся учителя. Они считают, что я не имею права его носить.
Потому и ношу.
Мимо тащатся согбенные жизнью разнокалиберные дети. Придавленные
неподъемными баулами на спинах. В которых затаились килограммовые учебники и
наверняка хоть одна вытекшая ручка, которая успела измазать пастой старательно
выполненные домашние задания. Дети искоса поглядывают на меня снизу вверх. Кто
с любопытством, кто с завистью. Им кажется, что старшеклассникам позволено
гораздо больше. Они мечтают вырасти, и вот тогда мир будет полон чудесных
открытий, про которые пока приходится только шушукаться тайком.
Глупые маленькие мечтатели. Прекрасные своей наивностью. У
некоторых девочек волосы заколоты крохотными заколками с розовыми сердечками.
Которые прибавляют им смелости отважно пискнуть мне: «Здрасьте!» Вот оно –
бремя славы, чтоб она провалилась.
Мне их нестерпимо жаль. Я им немного завидую. Но к жалости
примешивается чувство радости – для меня окончание школы не за горами.
«Школьные годы чудесные» – неужели автор этих сомнительных дифирамбов
действительно верил в то, про что говорил? Что за невыносимо мрачная жизнь
настала у него после окончания школы. Страшно подумать.
Быть эмо – значит быть собой. А для этого надо понимать, что
ты собой представляешь. Кто может похвастаться этим пониманием в подростковом
возрасте? Только не я.
Под деревом на асфальте умная крупная ворона долбит клювом
упаковку из‑под клубничного йогурта. За неимением лучшего объекта, я
начинаю размышлять о птице, не обремененной ежедневными обязанностями. Она‑то
имеет право быть собой, и никто ее за это не упрекнет. Вот только если бы чуть‑чуть
подкорректировать ее цветовую гамму. Представляете, стадо ворон, слегка
окрашенных розовым? Думаю, воронам такое надругательство вряд ли придется по
вкусу. Но кто их спрашивает? Меня же никто не удосужился спросить, чего я на
самом деле хочу?
* * *
Вчера прочитала в интернете:
Сидела девочка на трубе и мечтала умереть, И тут БАБАХ
кости, кишки, кровь кругом – Мечты сбываются – «Газпром»!
Срочно вдохновилась и накропала стих собственного сочинения:
Тощенький эмо рыбку ловил,
Тихо подкрался к нему крокодил,
Долго страдал крокодил‑старичок:
В жопе застрял эмо‑значок.
Если честно, идею сперла. У меня с рифмами как‑то не
очень складывается, а переделать из чужого – это я запросто могу.
Так и подмывало сочинить что‑нибудь про «Дочечку».
Например: «Дочечка» в детстве милой была, жаль, что тогда
она не померла.
* * *
Иногда мне нравятся мальчишки, похожие на гангстеров. Да
здравствуют мафиози американо‑итальянского розлива! Почему у нас до сих
пор не модно выглядеть как киношный гангстер? Если кто‑то смахивает на
мафиози, говорят, что он похож на сутенера. Вовсе не похож. Знать бы еще, как
выглядят эти самые сутенеры. Ну уж точно не как итальянские гангстеры в
американских фильмах.
* * *
Привет. Как дела и все такое? Тоже хреново? Ав школе? Ха! И
у меня то же самое. Сплошная никчемная тягомотина вперемешку с нотациями. Хотя,
что еще ждать от подобного учреждения? Меня сто раз могли выкинуть оттуда.
Честное слово. Ну, может, не сто, а три. Или четыре, точно не помню. Было бы
неплохо стать вольной птицей типа вороны, но не выгоняют. Думают, что оказывают
мне одолжение.
Если бы моя мама не работала за копейки в школьной
библиотеке, скорбно изображая королеву в изгнании, а родная тетка не была
директрисой, изображая царствующую королеву… Ладно. Что уж теперь поделать, раз
они такие все сплошь коронованные. Не пресмыкаться же, на самом деле. Кроме
того, я бываю необходима школе. Я умею делать классные стенгазеты. Не в том
смысле, что для класса, а просто они всегда занимают первые места на каких‑то
дебильных стенгазетных соревнованиях.
Я рисую, если кто еще не понял. Так что вместо уроков я
часто сижу дома и стряпаю очередной шедевр для состязаний педагогической
инквизиции. Пускай пыжатся друг перед другом. Мне не жалко.
А по ночам я рисую для себя. И пускай мои комиксы смахивают
на японские мультики. Зато я могу сама придумывать всякие разные истории. У
меня их целая куча.
Была.
А потом мама, пока меня не было, вскрыла обшивку дивана, и я
ее застукала за просмотром того, что считала самой большой тайной. Рисунки –
они как дневник. Дневник – личное! Если человек что‑то прячет, значит,
ему так нужно и не фиг лезть рылом куда не просили.
А она вывалила альбомы на середину комнаты и рассматривала
их, вибрируя от еле сдерживаемого негодования. Так ученый вытаращится в
микроскоп, обнаружив там самую опасную саблезубую блоху в черном парике с
розовой прядью. К слову сказать, для блохи такая встреча тоже не подарок, но
кому интересно блошиное мнение?
Кстати, в рисунках ничего такого не было. Просто сюжеты.
Всякие приключения, которых в реальной жизни хоть завались.
