Чтоб хоть как‑то убить время, я помыла голову,
ежесекундно вздрагивая. Мне все мерещилась «наша» мелодия звонка. Просто
галлюцинации какие‑то! Из‑за постоянных выскакиваний из ванной, я
намочила пол так, что пару раз поскользнулась.
Потом я вытерла пол. Потом сушила волосы. Фен шумел.
Пришлось положить мобильник на полочку в ванной. Я не сводила глаз с экрана.
Поэтому прическа получилась хуже некуда.
А вдруг он захочет вечером увидеть меня? Всего на полчасика
около моего дома? Я снова намочила волосы и тщательно уложилась.
Потом пришли родители. Папа сильно навеселе. Мама дулась на
него и на неудавшийся вечер. Блистать там было не перед кем, да и нечем, коли
на то пошло. Поэтому нам с Митькой досталось. Хотя мы и выполнили все ее
распоряжения.
– Пьтищи в доме накопилось! А тебе плевать. Нет чтобы пропылесосить.
Хотя кому я это говорю? Ходит тут с кислым лицом, дурью мается. Что, не
нравится, когда замечания делают? А, догадалась, наверное, твой наркоман нашел
себе другую? Я угадала? Ну и радуйся. Вот сегодня я говорила с Люсей, ты ее не
знаешь, так у нее дочка ходит уже год на подготовительные курсы. Дорого,
конечно. Но хоть есть шанс поступить. У всех дети как дети, а в кого ты
уродилась…
Шарманка закрутилась, неотвратимо набирая обороты. Скоро
мама доберется до уличения меня в ошибках, совершенных в сопливом возрасте.
Упреки, попреки, преувеличения моих промахов. И с каждым словом все громче,
пока не дойдет до крика.
Сначала я протестовала, опровергала, доказывала,
оправдывалась. И все как всегда зря.
Потом игривый папа приперся и, намекая на прекрасный вечер,
увлек трепыхающуюся маму куда‑то в сторону спальни.
Вот тогда позвонил Кирилл:
– Я уже дома. Прикинь, у меня мобильник разрядился. Мы
быстро отсняли, всего за полчаса, Аль уехала по своим делам, она тебе мелкий
презент передала, я завтра покажу. А я весь вечер шатался по городу. Столько
прикольных мест нашел! Завтра пойдем фотографироваться. Чем я хуже ее жениха?
Мне тоже надо много твоих фотографий. Как ты? Стася, ау?
Я спокойным голосом попыталась соорудить пару безразличных
фраз.
– Ты что? Что случилось?
Плотину прорвало. Всхлипывая, я все ему выложила. И что я
волновалась. И что ему нужна другая, у которой родители самое малое –
миллионеры. И еще что‑то не менее умное.
– Так. Я сейчас приеду, – он положил трубку.
* * *
В примирении, оказывается, столько всего хорошего. Мы так
мирились, что нас чуть не замели в милицию. Но дядька милиционер, во‑первых,
был сам ненамного старше нас, а во‑вторых, узнал Кирилла и просил
передать привет дяде.
– Все по блату, – хохотал Кирилл. – Что за
жизнь пошла! Даже поцеловать любимую девушку – и то по блату. Я начинаю ценить
авторитет дяди. И вообще, что у вас за город? Целоваться на улице нельзя?
– Можно. Но осторожно.
– По‑моему, он нас принял за наркоманов.
– На себя посмотри, у тебя глаза как у бешеной селедки.
– У тебя не лучше.
– Стася! Марш домой! А вы, молодой человек, тоже шли бы
себе подобру‑поздорову.
Моя мама стояла перед нами, как пони в попоне. В неопрятном
домашнем халате и расплющенных тапочках на босу ногу. И не лень же ей было
подглядывать за нами из темноты парадной?
– Очень приятно познакомиться, – вежливо
поздоровался Кирилл. – Мы буквально еще пару минут – и разбегаемся. Вы не
против?
Мамино «против» горело на ее лице как прожектор. Но она тактично
смолчала и поволокла свои спадающие тапочки к дому.
– По‑моему, я ей не понравился?
– Ей никто не нравится. Так что ты не
оригинален, – мне было неловко. – Наверное, у тебя совсем другая
мама? Такая вся элегантная…
– Не без того. А в остальном они одинаковые.
– И в чем же?
– Они вечно всем и всеми недовольны. Надеюсь, ты в
замужестве не будешь зудеть на наших детей?
Пришлось потратить немного времени, чтоб осознать сказанное.
– Говорят, что мы повторяем все, что было неправильного
в нашем воспитании. Но я буду стараться. Очень. А что, у нас будут дети?
– Тьма. Штуки три. Хотя я бы ограничился одним. Как
тебе такой вариант?
– Мы с Митькой дружим.
– У вас разница в возрасте большая. Может, и мама
поэтому ворчит. Ей, наверное, хотелось пожить для себя.
– А твоя почему ворчит?
Теперь настала пора задуматься Кириллу.
– Кто ее знает. Давай не будем об этом думать. А завтра
я тебе такие фотографии сделаю!
– Только без фотошопа. Чтоб по‑честному. А что
мне Аль подарила?
Кирилл порылся в кармане и выудил из него маленькую смешную
подвеску в виде рыси. Почти котенок, но с кисточками на ушах и коротким
хвостиком.
Я немедленно прицепила ее на цепочку.
* * *
Уединенной фотосессии не получилось. Сначала позвонил Танго
и вынюхал, что мы собрались шататься по городу и фотографироваться. Навязался
хвостом и быстро обзвонил всех, кто оказался дома.
Когда Кирилл дождался меня, нас набралось с целую футбольную
команду. Ну, быть может, чуть меньше.
– Я уже позирую! – скромно сообщил Сурикат, делая
вид, что бросается в воду.
Все мигом расчехлили камеры и запечатлели, как Танго за ноги
удерживает суицидника. Получилось что‑то активно неприличное. Так как
Сурикатовы брюки сползли, оголив его тощие полупопия.
В этот день погода расщедрилась на солнечный свет. В этот
день все были как‑то по‑особенному счастливы. Хоть поначалу Кирилл
дулся, что я растрезвонила про наши планы, но потом и он заразился всеобщим
весельем. Но выдавать свои «особенные» места в городе не собирался.
– Почему человек с нормальной фигурой во время общения
с фотоаппаратом выпячивает пузо и спину откидывает назад? И подбородок чуть не
к груди прижимает? – удивлялся Танго.
Пока я придумывала объяснение этому феномену, Вайпер снова
пустился в философию.
– Нас опасаются, потому что мы непонятные, –
занудно твердил он.
– Готы еще менее понятные, – парировала Ляля.
