Более того — Джералда и Скарлетт связывали узы взаимного
укрывательства. Если Джералд ловил Скарлетт на месте преступления, когда она,
ленясь прогуляться полмили до ворот, перелезала через ограду или засиживалась
допоздна на ступеньках крыльца с очередным поклонником, он самолично яростно
отчитывал ее, но никогда не сообщал об этом ни Эллин, ни Мамушке. Если же
Скарлетт видела, что отец, невзирая на данное жене обещание, скачет верхом
через изгороди, или ненароком узнавала от местных кумушек подлинную сумму его
карточного проигрыша, она, в свою очередь, тоже воздерживалась за ужином от
упоминания об этих его провинностях, не в пример Сьюлин, выдававшей его секреты
с деланно невинным видом. Джералд и Скарлетт торжественно заверяли друг друга,
что все эти мелочи только зря взволновали бы Эллин и посему никакая сила на
свете не заставит их ранить ее нежные чувства.
Скарлетт, вглядываясь в смутно различимое в меркнущем свете
лицо отца, безотчетно почувствовала себя увереннее от его близости. Его
грубоватая простота, исходившая от него жизненная сила находили в ней живой
отклик. Будучи от природы совершенно неспособной к самоанализу, она не отдавала
себе отчета в том, что те же свойства присущи и ей, несмотря на все усилия
Эллин и Мамушки, пытавшихся на протяжении шестнадцати лет перекроить ее на свой
лад.
— Ну, теперь у вас вполне благопристойный вид, —
сказала она, — и если вы будете держать язык за зубами, никто не
заподозрит, что вы опять откалывали свои номера. Хотя, после того как вы в
прошлом году сломали ногу, прыгая через эту самую изгородь, мне кажется…
— Не хватало еще, черт побери, чтобы я получал указания
от дочери, через что мне дозволено прыгать — загремел Джералд, снова ущипнув ее
за щеку. — Моя шея, надо полагать, это моя шея, и только моя. А вот что
вы, мисс, делаете здесь, да еще в таком виде, без шали?
Понимая, что отец пользуется своим излюбленным способом,
чтобы увильнуть от неприятного разговора, Скарлетт сказала, беря его под руку:
— Я дожидалась вас. Я же не знала, что вы так
задержитесь. Мне хотелось узнать, удалось ли вам купить Дилси.
— Купил, купил. Отвалили за нее больше денег, чем мне
по карману. И ее купил, и эту ее девчонку, Присси. Джон Уилкс хотел мне их
подарить, но Джералд О’Хара никогда не допустит, чтобы про него говорили, будто
он способен использовать дружбу в корыстных целях при заключении торговой
сделки. Я заставил Джона взять с меня за них три тысячи.
— Боже милостивый, неужели три тысячи, папа! И
совершенно ни к чему было покупать еще и Присси!
— Вот как! Оказывается, я уже дожил до того, что моя
поступки выносятся теперь на суд моей дочери? — высокопарно изрек
Джералд. — Присси — славная девчушка, и посему…
— Я прекрасно ее знаю. Хитрое, глупое создание, —
спокойно стояла на своем Скарлетт, нимало не испугавшись взрыва его
негодования. — И купили вы ее только потому, что об этом просила Дилси.
Очередной раз уличенный в добром поступке, Джералд, как
всегда, смутился и обескураженно умолк, а Скарлетт откровенно рассмеялась над
его бесхитростной ложью.
— Ну и что с того? А какой был бы толк покупать Дилси,
если бы она все время убивалась из-за дочки? Ладно, больше ни одному своему
негру не позволю жениться на негритянке с чужой плантации. Слишком дорого
обходится. Однако пора, пошли ужинать, малышка.
Сумрак сгущался, последние отблески заката догорели на небе,
и в теплом, напоенном весенними ароматами воздухе ужо ощущалась ночная
прохлада. Но Скарлетт медлила, не зная, как навести разговор на Эшли так, чтобы
отец не разгадал ее мыслей. Это было непросто, ибо Скарлетт отнюдь не
отличалась изворотливостью ума, и Джералд столь же легко распознавал ее уловки,
как она — его, и не проявлял при этом особого такта.
— Как они там все в Двенадцати Дубах?
— Да как обычно. Заезжал Кэйд Калверт, и, покончив
насчет Дилси, мы посидели на веранде, выпили пунша. Кэйд только что вернулся из
Атланты, а там все очень взволнованы слухами о войне, только и разговору что об
этом…
Скарлетт вздохнула. Если Джералд пустился рассуждать о войне
и выходе Джорджии из Союза Штатов, этого хватит на целый час. Она прервала его,
направив разговор в другое русло:
— А о завтрашнем барбекю разговора не было?
— Говорили, припоминаю. Мисс… постой, как же ее
звать-то, ну, ты знаешь, славная такая малютка, двоюродная сестричка Эшли, та,
что была у нас в прошлом году… Вспомнил — мисс Мелани Гамильтон! Она только что
приехала из Атланты со своим братом Чарльзом и…
— О, вот как! Уже приехала?..
— Да, да, приехала. Очень милое создание, держится так
скромно, как и подобает девушке. Ну, пошли же, чего ты опять стала, твоя
маменька хватится нас.
Сердце Скарлетт упало, Она еще витала безрассудную надежду,
что какие-нибудь обстоятельства Помешают Мелани Гамильтон покинуть родную
Атланту, но похвалы отца, расточаемые всюду, что в этой: девушке было так чуждо
ей самой, заставили ее пойти напролом!
— А Эшли тоже был там?
— И Эшли был, — Джералд выпустил руку дочери и,
повернувшись, пытливо На нее поглядел. — За этим ты сюда и пришла? К чему
же ходить вокруг да около?
Скарлетт растерялась и с досадой почувствовала, что
краснеет.
— Ну, что ж ты молчишь?
Ода по-прежнему не проронила ни звука, сожалея в душе, что
отца нельзя схватить за плечи, тряхнуть, заставить замолчать.
— Он был там и очень ласково расспрашивал о тебе, так
же как и его сестры, и все выражали надежду, что ты непременно побываешь у них
завтра на барбекю. И я, — не без лукавства добавил он, — заверяя их,
что, конечно, ничто не может тебе помешать. Ну, а теперь выкладывай, что у тебя
с Эшли?
— Ничего, — сказала Скарлетт и потянула его за
рукав. — Пошли домой, папа.
— Так. Теперь ты заторопилась домой, — промолвил
он. — Ну, а я намерен теперь стоять здесь, пока ты мне все не объяснишь.
Последнее время с тобой похоже, творится что-то неладное. Он что, заигрывал с
тобой? Может, делал тебе предложение?
— Нет! — отрезала Скарлетт.
— И не сделает, — сказал Джералд. Скарлетт
вспыхнула, но Джералд властным жестом не дал ей заговорить.
— Помолчите, мисс! Сегодня Джон Уилкс сообщил мне под
большим секретом, что Эшли женится на мисс Мелани. И завтра будет объявлена их
помолвка.
Рука Скарлетт, вцепившаяся в его рукав, безжизненно повисла.
Значит, это все-таки правда!
Боль, словно хищный зверь, вонзила когти в ее сердце. Она
перехватила взгляд отца — и уловила в нем и сострадание и досаду: эта проблема
была совсем не по его части, и он не знал, как к ней подступиться. Любя дочь,
он вместе с тем чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что Скарлетт
вынуждала его улаживать ее детские беды. Эллин — та знает, как в таких случаях
надлежит поступать. Скарлетт следовало бы обратиться к матери.
