И он здесь, в городе. Конечно, она зла на него, он говорил
совершенно непозволительные вещи, когда они виделись в последний раз, но в
такую минуту, как сейчас, на это можно посмотреть сквозь пальцы. А у него есть
лошадь и экипаж. Как же это она не подумала о нем раньше! Он может увезти их из
этого обреченного города, подальше от янки, куда-нибудь, куда угодно.
Повернувшись к Присси, она заговорила — быстро, лихорадочно,
настойчиво:
— Ты знаешь, где живет капитан Батлер? В гостинице
«Атланта». Знаешь?
— Да, мэм, только…
— Так вот беги туда со всех ног и скажи ему, что он мне
нужен. Чтобы он поскорее пригнал сюда свою лошадь с коляской или с санитарным
фургоном, если сможет его раздобыть. Скажи ему, что у нас новорожденный. Скажи,
что я хочу, чтобы он увез нас отсюда. Ступай. Быстрей.
Она выпрямилась и подтолкнула Присси.
— Боже милостивый! Мисс Скарлетт! Темнотища, боязно
одной-то! Ну, как янки схватят?
— Беги быстрей, нагонишь этих солдат, и они не дадут
тебя в обиду. Ну же, беги!
— Я боюсь! А вдруг капитана там нету?
— Тогда спроси, где он. Неужто ты и этого сообразить не
в состоянии? Если его нет в гостинице, ступай в бар на Декейтерской, спроси
там. Сбегай к Красотке Уотлинг, у нее поищи. Найди его. Не понимаешь ты, что
ли, идиотка, что мы все попадем в лапы к янки, если ты не разыщешь капитана?
— Мисс Скарлетт, мамка отстегает меня стеблем
хлопчатника, если я войду в бар или в дом этой шлюхи.
Скарлетт усилием воли заставила себя встать.
— А если ты не пойдешь, я отстегаю тебя сама. Можешь не
входить в дом, покричи ему, поняла? Иди спроси кого-нибудь, там капитан или
нет. Ступай!
Присси все еще медлила, переминаясь с ноги на ногу и строя
рожи, и Скарлетт дала ей такого пинка, что девчонка чуть не слетела с лестницы
кувырком.
— Отправляйся немедленно, или я продам тебя с торгов.
Ни матери, ни кого из своих больше не увидишь, будешь работать на плантации.
Ну, бегом!
— Боже милостивый! Мисс Скарлетт…
Но неумолимая рука хозяйки заставила ее спуститься по
ступенькам с веранды. Скрипнула калитка, и Скарлетт крикнула вслед:
— Бегом, дурная!
Она услышала частый стук подошв, когда Присси припустилась
рысцой, и вскоре мягкая земля поглотила эти звуки.
Глава 23
Отослав Присси, Скарлетт устало побрела в холл и зажгла
лампу. В доме стояла удушающая жара, словно весь полуденный зной остался в его
стенах. Состояние оцепенения мало-помалу покидало Скарлетт, и у нее засосало
под ложечкой от голода. Она вспомнила, что не ела ничего с прошлого вечера,
кроме ложки мамалыги, и, взяв лампу, прошла в кухню. Огонь в плите погас, но от
жары все еще нечем было дышать. На сковородке лежала половина черствой
кукурузной лепешки, и Скарлетт, жадно вгрызаясь в нее зубами, стала шарить по
кухне в поисках еще какой-нибудь еды. В горшке нашлось немного мамалыги, и
Скарлетт принялась есть большой разливной ложкой прямо из горшка. Мамалыга была
сильно недосолена» но от голода у Скарлетт не хватило терпения поискать соли.
Проглотив четыре ложки мамалыги, Скарлетт почувствовала, что жара душит ее, и,
взяв в одну руку лампу, в другую — остатки лепешки, вернулась в холл.
Она донимала, что нужно подняться наверх и добыть с Мелани.
Если там что-нибудь неладно, у Мелани не хватит сил позвать. Но, одна мысль о
той комнате, где она провела эти страшные часы, приводила ее в содрогание. Она
не в силах была заставить себя пойти туда. Она хотела бы никогда больше не
переступать порога этой комнаты. Поставив лампу на консоль возле окна, она
прошла на веранду. Здесь на нее повеяло прохладой, хотя ночь была теплой,
безветренной и неподвижный ночной воздух пронизан теплом. Скарлетт опустилась
на ступеньки в круге света, отбрасываемого лампой, и снова принялась грызть
лепешку.
Когда голод был утолен, силы начали понемногу возвращаться к
ней, но одновременно возродился и ужалил страх. Какой-то неясный гул доносился
с другого конца улицы, и она не знала, что он предвещает. Различить что-либо в
этом гуле было невозможно, он просто то нарастал, то замирал. Она наклонилась
вперед, прислушиваясь, и вскоре почувствовала, что мускулы у нее заныли от
напряжения. Всем своим существом она желала сейчас одного: услышать стук копыт,
поймать беззаботный, самоуверенный взгляд Ретта, прочесть в нем насмешку над ее
страхом. Ретт увезет их отсюда куда-нибудь. Безразлично куда. Ей было все
равно.
Она сидела, прислушиваясь к звукам, долетавшим из города, и
вдруг увидела, что небо над верхушками деревьев заалело. Это ее озадачило.
Зарево разгоралось у нее на глазах. Из бледно-розового небо стало багровым. И
вскоре огромный язык пламени взвился над деревьями. Скарлетт вскочила на ноги.
Снова противно заныло и заколотилось сердце.
Янки в городе! Они пришли и жгут город. Горело, по-видимому,
где-то к востоку от центра. Языки пламени взмывали все выше и выше, множились,
захватывали все большее пространство неба перед ее испуганным взором. Похоже
было, что горит целый квартал. Теплое дуновение ветра повеяло ей в лицо,
принеся с собой запах дыма.
Она Сбросилась наверх к себе в спальню и распахнула окно.
Зловещее огненное зарево расползалось по всему небу, и огромные клубы черного
дыма, крутясь, взвивались вверх, нависая над языками! пламени. Запах дыма
становился все ощутимее. Беспорядочные мысли проносились в голове Скарлетт: как
скоро может огонь перекинуться на Персиковую улицу?.. Дом сгорит.., сюда
вернутся янки.., куда бежать.., что делать… Голова у нее кружилась, в ушах
стоял такой гул, словно все демоны преисподней с воем слетелись в дом; все
перепуталось в ее охваченном паникой мозгу, и она ухватилась за подоконник,
боясь упасть.
«Надо собраться с мыслями, — твердила она себе снова и
снова. — Надо собраться с мыслями». Но мысли проносились как испуганные
птицы и ускользали от Нее. Она стояла, вцепившись в подоконник, и вдруг
услышала страшный взрыв, более оглушительный, чем все орудийные залпы. Огромный
столб пламени взвился к небу. Еще взрыв и еще. Земля заходила ходуном, стекла в
окнах лопнули, и комнату засыпало осколками.
Взрыв следовал за взрывом, земля сотрясалась, и вокруг
бушевал ад огня. Фонтаны искр взмывали к небу и медленно, лениво оседали на
землю, прорезая кроваво-красные облака дыма. Ей почудилось, что из соседней
спальни донесся слабый стон, но она не обратила на него внимания. Теперь ей
было уже не до Мелани. Ничего не существовало для нее больше — только страх,
жгучий страх, пробегавший по жилам. Она снова стала ребенком — обезумевшим от
страха ребенком, которому надо уткнуться головой в колени матери и ничего не
видеть, не слышать. О, если бы очутиться дома! С мамой!
Среди душераздирающего грохота взрывов она внезапно уловила
другие звуки — топот гонимых страхом ног, взбегающих по лестнице, и прерывистые
всхлипы, похожие на лай отставшей гончей. Присси влетела в спальню, бросилась к
Скарлетт и так вцепилась ей в руку, что чуть не расцарапала кожу в кровь.
