— Янки? — вскричала Скарлетт.
— Нет, мэм, наши жентмуны! — задыхаясь, выкрикнула
Присси, еще глубже запуская ногти в руку Скарлетт. — Они подожгли завод, и
военные склады, и те, что с продуктами, господи, мисс Скарлетт, они подожгли
семьдесят вагонов с ядрами и порохом, — и, как бог свят, мы все сгорим
тоже!
Она снова начала прерывисто всхлипывать, и ногти ее так
впились в тело Скарлетт, что та вскрикнула от боли и со злостью отпихнула
девчонку от себя.
Значит, янки еще не вошли в город! Значит, еще можно
спастись! Она старалась подавить свой страх.
«Если я сейчас же не возьму себя в руки, то начну визжать,
как ошпаренная кошка», — сказала она себе. Зрелище животного страха,
владевшего Присси, помогло ей обрести почву под ногами. Она схватила Присси за
плечи и тряхнула.
— Перестань выть и говори толком! Янки же еще не
пришли, идиотка! Видела ты капитана Батлера? Что он сказал? Придет он? Присси
перестала всхлипывать, но зубы у нее выбивали дробь.
— Да, мэм, я под конец нашла его. В баре, как вы
говорили. Он…
— Не важно, где ты его нашла. Придет он? Ты сказала ему
взять лошадь?
— Ой, нет, мисс Скарлетт, он говорит, и лошадь и
коляску наши жентмуны забрали в госпиталь.
— О боже!
— Но он придет.
— А что он сказал?
Присси перевела дыхание и как будто немного успокоилась, но
глаза ее все еще вылезали из орбит от страха.
— Я все сделала, как вы сказали, мэм: нашла его в баре.
Постояла снаружи, покликала, он и вышел. Увидал меня, я стала ему говорить, а
тут солдаты взорвали склад на Декейтерской, огонь сразу — во! — и он
говорит: «Пошли!» — и схватил меня, и мы побежали к Пяти Углам, и там он
говорит: «Ну, что еще? Говори живо!» А я говорю, что вы говорили, чтоб он
поскорей пришел и пригнал лошадь с коляской. У мисс Мелли, говорю, ребеночек, и
мисс Скарлетт хочет скорей вон из города. А он говорит: «Куда это она надумала
ехать?» А я говорю: «Не знаю, сэр, только вам надо поскорей прийти, потому как
янки придут, а она хочет, чтобы вы увезли ее». А он смеется и говорит: «А у
меня забрали лошадь!» Сердце у Скарлетт упало: последняя надежда покидала ее.
Какая же она дура, как она не подумала о том, что отступающая армия, конечно,
уведет с собой всех оставшихся в городе лошадей и заберет все повозки!
Оглушенная этой мыслью, она на какой-то миг перестала даже слышать, что говорит
Присси, но тут же овладела собой.
— А он тогда говорит: «Скажи мисс Скарлетт — пусть не
тревожится. Я украду для нее лошадь, пусть хоть последнюю во всей армии». И еще
он так сказал: «Мне не впервой красть лошадей. Скажи ей: я добуду лошадь, даже
если в меня будут стрелять». Потом опять засмеялся и говорит: «Ну, беги домой!»
А тут опять ка-ак: бу-ум! И я чуть не упала на дорогу, а он говорит, не надо
пугаться, это наши жентмуны жгут арт.., аре.., ну, чтоб не достались янки, и…
— Так он придет? И пригонит лошадь?
— Вроде так.
Скарлетт с облегчением перевела дух. Если есть хоть малейшая
возможность достать лошадь, он достанет. На то он и Ретт Батлер. И она простит
ему все его прегрешения, если он вызволит ее отсюда. Бежать! И раз с ними будет
Ретт Батлер, ей нечего бояться. Ретт не даст их в обиду. Благодарение небу, что
есть на свете Ретт! Забрезжившая надежда на спасение заставила ее вернуться к
насущным делам.
— Разбуди Уэйда, одень его и собери нам всем немного
вещей в дорогу. Уложи все в маленький сундучок. И не говори мисс Мелани, что мы
уезжаем. Пока молчи. Заверни ребенка в две мохнатые простыни и не забудь
уложить его пеленки.
Присси все еще цеплялась за ее юбку и выкатывала белки глаз.
Скарлетт отпихнула ее, высвободила юбки.
— Живо! — прикрикнула она, и Присси, как
испуганный кролик, шмыгнула за дверь.
Скарлетт понимала, что надо пойти успокоить Мелани, которая,
верно, сходит с ума от страха, слыша этот чудовищный непрекращающийся грохот,
видя полыхающее в небе зарево. Ей, должно быть, чудится, что настал конец
света.
Но Скарлетт все еще не могла заставить себя переступить
порог этой комнаты. Она спустилась вниз и решила упаковать фарфор и кое-какое
серебро, которые мисс Питтипэт не взяла с собой, уезжая в Мейкон. Но у нее так
дрожали руки, что в столовой она уронила на пол три тарелки, и они разбились
вдребезги. Она выбежала на веранду послушать, не едет ли Ретт, вернулась в
столовую, уронила серебро, и оно со звоном рассыпалось по полу. Она роняла все,
за что бы ни взялась. Зацепилась за лоскутный коврик и полетела на пол, но тут
же вскочила, даже не почувствовав боли от ушиба. Она слышала, что Присси
носится наверху по комнатам как угорелая, и это бесило ее, потому что она сама
столь же бессмысленно бегала взад-вперед.
В десятый раз выглянув на веранду, она не вернулась в
столовую продолжать свое никчемное занятие, а опустилась на ступеньки. Она была
просто не в состоянии ничего упаковать! Не в состоянии ничего делать!
Оставалось только сидеть и ждать появления Ретта, слыша, как отчаянно колотится
сердце. Прошли, казалось, часы, а его все не было. Наконец на дороге послышался
негодующий скрип несмазанных колес и медленный неровный топот копыт. Почему он
не торопится? Почему не пустит лошадь рысью?
Звуки стали слышны отчетливее, и Скарлетт, вскочив на ноги,
окликнула Ретта. Она смутно видела, как он спрыгнул на землю с небольшой
повозки, слышала, как скрипнула калитка, и он появился на дорожке. Он
направился к ней, и теперь она уже хорошо видела его при свете лампы. Он был
одет щегольски, словно собрался на бал: на нем был безукоризненного покроя
белый полотняный костюм, серый муаровый, расшитый шелком жилет и в меру пышная
гофрированная манишка. Широкополая шляпа была лихо сдвинута набекрень, за
поясом виднелись два длинноствольных дуэльных пистолета с рукоятками,
инкрустированными слоновой костью, и нечто тяжелое — видимо, патроны оттягивало
карманы его сюртука.
В его упругой кошачьей походке было что-то
первобытно-дикарское, и посадкой красивой головы он походил на вождя какого-то
языческого племени. Эта страшная ночь, вогнавшая Скарлетт в панику,
подействовала на него как глоток хмельного вина. В смуглом лице притаилась
хорошо скрытая от глаз беспощадность, которая напугала бы Скарлетт, будь она
более проницательна и умей читать, в его взгляде.
В темных глазах Ретта плясали веселые искорки, словно веет
происходившее сильно его забавляло, словно адский грохот и зловещее зарево
могли напугать только детишек. Когда он поднялся на веранду, Скарлетт подалась
вперед навстречу ему — зеленые глаза ее лихорадочно горели на бледном лице.
— Добрый вечер, — сказал он, как всегда манерно
растягивая слова, и, сняв шляпу, отвесил ей элегантный поклон. — Отличная
погода, не правда ли? Я слышал, вы собираетесь в дорогу?
