Казалось, аллее не будет конца, и лошадь, сколько ни тянула
Скарлетт ее за уздцы, упрямо замедляла шаг. Скарлетт впивалась глазами во мрак.
Ей показалось, что она видит неразрушенную крышу. Неужели… Неужели… Нет,
конечно, ей это просто почудилось. Война же не пощадила ничего, не могла она
пощадить и их дом, хоть он был построен на века. Война не могла миновать их
жилище.
Но туманные очертания начинали вырисовываться яснее.
Скарлетт сильнее потянула лошадь вперед. Да, белые стены отчетливо проглянули
из темноты. Не обугленные, не опаленные огнем. Тара уцелела! Ее родной очаг!
Скарлетт отпустила уздечку и ринулась к дому, раскинув руки, словно стремясь
заключить его в объятия. И тут она увидела какую-то тень: выступив из мрака,
тень остановилась на ступеньках крыльца. Значит, дом не безлюден. В нем, кто-то
есть!
Крик радости, готовый сорваться с ее губ, внезапно замер.
Дом был странно темен, странно тих, а фигура на ступеньках неподвижна и
безмолвна. Что-то было не так. Не так, как прежде. Дом стоял целый, нетронутый,
но от него веяло такой же жуткой мертвой тишиной, как от всего лежавшего в
руинах края. Но вот темная фигура на ступеньках пошевелилась. И неспешно,
тяжело стала спускаться вниз.
— Папа? — хрипло прошептала Скарлетт, все еще не
веря своим глазам. — Это я — Кэти-Скарлетт. Я вернулась домой.
Джералд молча, медленно, словно лунатик, направился на ее
голос, волоча негнущуюся ногу. Он подошел совсем близко и стал, оцепенело глядя
на нее — так, словно ему мнилось, что он видит ее во сне. Он протянул руку и
положил ей на плечо. Скарлетт почувствовала, как дрожит его рука: казалось, он
медленно пробуждался от какого-то тягостного сна и постепенно начинал
осознавать происходящее.
— Дочка, — проговорил он как бы через силу. —
Дочка.
И умолк.
«Боже, да он же совсем старик!» — пронеслось у Скарлетт в
голове.
Плечи Джералда, никли сутуло. В лице, которое Скарлетт лишь
смутно различала в полумраке, — ни следа былой, бьющей через край
жизненной силы; в глазах, смотревших сейчас на нее в упор, — почти такое
же отупело-испуганное выражение, как у маленького Уэйда. Перед ней стоял
дряхлый старичок, развалина.
Страх перед чем-то невидимым сжал ее сердце, наползая на нее
оттуда, из мрака, и она стояла и смотрела на отца онемев, с тысячей невысказанных
вопросов на устах.
Из повозки — в который уже раз — донесся слабый жалобный
плач, и Джералд с усилием стряхнул с себя оцепенение.
— Это Мелани со своим младенцем, — торопливо
зашептала Скарлетт. — Она совсем больна. Я привезла ее к нам.
Джералд снял руку с ее плеча и выпрямился. Когда он медленно
зашагал к повозке, в нем словно бы возродилось что-то от прежнего хлебосольного
хозяина поместья, встречающего гостей, и он произнес слова, всплывшие из темных
закоулков памяти:
— Кузина Мелани!
Голос Мелани что-то неясно прошелестел в ответ.
— Добро пожаловать, кузина Мелани. Двенадцать Дубов
сожгли. Мы рады принять вас под наш кров. Мысль о том, сколько пришлось
выстрадать Мелани, заставила Скарлетт очнуться и начать действовать. Жизнь
брала свое — надо было уложить Мелани и младенца в хорошую постель и сделать
массу всяких мелких необходимых вещей.
— Она не может идти. Ее надо отнести в дом.
Послышался шум шагов, и темная фигура появилась в дверном
проеме на пороге холла. Порк сбежал по ступеням крыльца.
— Мисс Скарлетт! Мисс Скарлетт! — восклицал он.
Скарлетт схватила его за плечи. Порк — неотъемлемая частица Тары, свой, как
стены этого дома, как его прохладные коридоры! Он неуклюже поглаживал ее руки —
она чувствовала на них его слезы — и приговаривал плача:
— Воротилась! Вот радость-то! Вот радость-то! Присси
тоже расплакалась, невнятно бормоча:
— Порк! Порк! Хороший!
А Уэйд, воодушевленный тем, что взрослые вдруг
расчувствовались, сразу принялся канючить:
— Пить хочу!
Но Скарлетт быстро поставила все на свое место:
— Там, в повозке, мисс Мелани с младенцем, Порк. Ее
надо очень осторожно отнести наверх и устроить в комнате для гостей. Присси,
возьми младенца, отнеси в дом и отведи туда Уэйда, дай ему попить. А Мамушка
дома, Порк? Скажи ей, что она мне нужна.
Решительный голос Скарлетт, казалось, сразу вдохнул в Порка
силы. Он тотчас направился к повозке и пошарил у задней стенки. Мелани
застонала, когда он приподнял ее и потащил с перины, на которой она недвижно
пролежала столько часов кряду. И вот он уже держал ее на своих сильных руках, и
она, как ребенок, опустила голову ему на плечо. Присси следом за ним поднялась
по широким ступеням крыльца, неся на одной руке младенца, другой таща за собой
Уэйда, и они скрылись в глубине темного холла.
Натруженные пальцы Скарлетт судорожно стиснули руку отца.
— Они поправились, па?
— Девочки поправляются.
Голос его оборвался, и в наступившем молчании мысль, слишком
страшная, чтобы дать ей облечься в слова, начала заползать в сознание Скарлетт.
Она не могла, не могла заставить себя задать этот вопрос. Она сглотнула слюну,
попыталась сглотнуть еще раз, но во рту и в горле внезапно так пересохло, что
она едва могла дышать. Значит, вот почему в доме такая мертвая тишина? И,
словно угадав ее невысказанный вопрос, Джералд заговорил.
— Твоя мать… — вымолвил он и умолк.
— Мама?..
— Она вчера скончалась.
Крепко сжимая руку отца, Скарлетт вступила в просторный
холл, каждый уголок которого знала как свои пять пальцев. Даже в полном мраке
она не наткнулась ни на одно из кресел с высокими спинками, не задела ни пустой
подставки для ружей, ни разлапистых ножек старого серванта: непреодолимая сила
влекла ее к маленькому кабинетику в глубине дома, где изо дня в день сидела
Эллин, проверяя бесконечные счета. И ей казалось, что вот сейчас она переступит
порог этой комнаты — и Эллин, как всегда, будет сидеть там за секретером; она
поднимет на нее глаза, гусиное перо замрет в ее руке, и, шурша кринолином, она
встанет, чтобы заключить измученную дочь в свои нежные, душистые объятия. Эллин
не могла умереть, сколько бы ни твердил это отец, словно попугай, заучивший
одну фразу: «Она скончалась вчера, она скончалась вчера, вчера…» Как страшно,
что она ничего не чувствует сейчас — только усталость — тяжелую, как кандалы, и
голод, от которого подкашиваются ноги. Она подумает о маме потом. Она не должна
сейчас о ней думать, не то еще начнет бессмысленно причитать, как Джералд, или
реветь надрывно на одной ноте, как Уэйд.
Порк спустился по темной лестнице, спеша навстречу
Скарлетт, — так замерзшее животное тянется к огню.
