— Почему нет света, Порк? — спросила
Скарлетт. — Почему в доме темно? Принеси свечей.
— Да они ж забрали все свечи, мисс Скарлетт, только
одну оставили, — если надо поискать что в темноте. Да и это уже не свеча —
почитай, огарок. Когда нужно поухаживать за мисс Кэррин и мисс Сьюлин, Мамушка
делает фитиль из тряпки, опускает в плошку с жиром, и он горит.
— Принеси мне огарок, — распорядилась
Скарлетт. — Поставь его в мамином.., в маленьком кабинете.
Порк торопливо направился в столовую, а Скарлетт под руку с
отцом ощупью прошла в маленькую, бездонно темную комнатку и опустилась на софу.
Рука Джералда — безвольная, беспомощная — все еще лежала на сгибе ее руки,
лежала доверчиво, как рука ребенка или дряхлого старика.
«Он совсем старый стал. Усталый и старый», — снова
подумала Скарлетт и мимолетно удивилась про себя — почему это ее не трогает?
Замерцал огонек — Порк вошел, высоко держа в руке огарок
свечи, укрепленный на блюдце. Темное тесное пространство ожило: продавленная
софа, на которую она присела с отцом, высокий, почти под потолок секретер с
множеством отделений, заполненных всевозможными бумагами, исписанными красивым
тонким почерком Эллин, ее изящное резное кресло перед секретером, потертый
ковер — все, все было как прежде, не было только самой Эллин, и легкого аромата
сухих духов лимонной вербены, и мягкого взгляда темных, с узким разрезом глаз.
Скарлетт почувствовала, как к сердцу ее подкрадывается боль, — словно
нанесенная ей глубокая рана, оглушившая ее, притупившая сначала все чувства,
теперь давала о себе знать. Она не должна позволить этой боли разрастись
сейчас. Впереди у нее еще целая жизнь, через которую она пронесет эту боль. Да,
только не сейчас. «Господи, помоги мне! Только не сейчас!» Она поглядела на
Джералда и заметила, что впервые в жизни видит его небритым. Еще недавно такое
румяное, цветущее лицо приобрело землистый оттенок и было покрыто седой
щетиной. Порк поставил свечу на подставку и подошел к Скарлетт. Ей вдруг
почудилось, что сейчас он положит голову ей на колени, ожидая, чтобы она
погладила его, как старого верного пса.
— Порк, сколько у нас осталось негров?
— Мисс Скарлетт, эти негодные негры разбежались, а одни
так даже подались вместе с янки…
— Так сколько же осталось?
— Вот я, мисс Скарлетт, да Мамушка. Она целыми днями
выхаживает молодых барышень. А Дилси сидит с ними сейчас, ночью. Так что трое
нас, мисс Скарлетт.
«Трое нас» — это вместо ста рабов. Скарлетт с трудом подняла
голову — шея нестерпимо ныла. Она знала, что голос у нее должен быть твердым. И
сама изумилась, как естественно и спокойно прозвучали ее слова — словно не было
никакой войны и она мгновением руки могла собрать вокруг себя десяток
слуг. — Порк, я умираю с голоду. Есть что-нибудь в доме?
— Нет, мэм. Они забрали все.
— Ну, а в огороде?
— Они пасли там своих лошадей.
— Даже на холмах, где растет сладкий картофель?
Некое подобие довольной улыбки шевельнуло толстые губы.
— Я-то, мисс Скарлетт, совсем было и позабыл про яме.
Думается, там все цело. Янки же никогда не сажают яме. Пр-ихнему, это так —
дикое чевой-то, и…
— Скоро взойдет луна. Ступай, накопай картофеля и
пожарь. А кукурузной муки совсем не осталось? Или сушеных бобов? А кур?
— Нет, мэм, нет. Каких кур они не поели, тех привязали
к седлам и увезли.
Они… Они… Они… Видно, нет и не будет конца тому, что «они»
тут сотворили! Неужели убивать и жечь — этого им мало? Надо было еще оставить
женщин, детей и беспомощных негров умирать с голоду на этой разоренной земле.
— Мисс Скарлетт, у меня есть немного яблок — Мамушка
спрятала в подпол. А сегодня мы их ели.
— Сначала принеси яблок, а потом пойди нарой картофеля.
И, Порк, постой.., я.., я что-то очень ослабела. В погребе не осталось вина?
Может, хоть ежевичного?
— Ох, мисс Скарлетт, они перво-наперво в погреб-то и
полезли. Скарлетт вдруг почувствовала, что ее мутит: голод, бессонная ночь,
усталость и страшные известия — все сказалось сразу, и она ухватилась за резной
подлокотник софы, стараясь преодолеть головокружение.
— Значит, нет вина, — произнесла она тупо, и перед
взором ее воскресли бесчисленные ряды бутылок в отцовском погребе. Что-то еще
шевельнулось в памяти.
— Порк, а кукурузное виски в дубовом бочонке, которое
папа закопал под беседкой?
И снова по темному лицу проползло нечто похожее на улыбку —
радостную и исполненную уважения.
— Мисс Скарлетт, до чего ж у вас шустрые глазки! Я ведь
напрочь забыл про тот бочонок. Только, мисс Скарлетт, это виски пить негоже.
Оно ведь почитай что еще и года не лежит, и опять же виски — это ж не для леди.
Порк — как все негры! Нет чтобы пошевелить мозгами — что им
скажут, то и твердят. А янки еще надумали их освобождать.
— Сейчас оно будет в самый раз и для леди, и для ее
папы. Живее, Порк, откопай бочонок и принеси два стакана, немного мяты и
сахара, и я приготовлю джулеп
[7]
.
Порк поглядел на нее с укоризной.
— Мисс Скарлетт, будто вы не знаете, какой же у нас
сахар, мы о нем и думать позабыли. И мяту всю лошади поели, а они перебили все
стаканы.
«Если он еще раз скажет „они“, я завизжу. Я просто не
выдержу», — подумала Скарлетт, а вслух приказала:
— Ладно, ступай, принеси виски. Мы выпьем
неразбавленного. — И когда он уже собрался идти, добавила: — Постой, Порк,
надо еще сделать так много, что «я как-то не могу собраться с мыслями… Да, вот
что: я привела лошадь и корову. Корова мучается, давно не доена, а лошадь надо
распрячь и напоить. Ступай, скажи Мамушке, чтобы она занялась коровой, чтоб уж
как-нибудь с ней управилась. Ребенок мисс Мелани умрет, если его не покормить,
а…
— Мисс Мелани.., того.., она не может?.. — Порк
тактично умолк.
— Да, у мисс Мелани нет молока. — Господи, мама
упала бы в обморок от этих слов!
— Так, мисс Скарлетт, моя Дилси может покормить
ребеночка мисс Мелани. Дилси только-только родила, и молока у нее хватит на
двоих.
— Так у тебя тоже новорожденный, Порк?
Младенцы, младенцы, младенцы… Зачем господу богу столько
младенцев? Впрочем, это же не бог их творит. Их творят глупые люди.
— Да, мэм, большой толстый черный мальчик. Он…
— Ступай, скажи Дилси, что я сама поухаживаю за
сестрами, а она пусть покормит ребенка мисс Мелани и сделает для нее все что
нужно. А Мамушке вели заняться коровой и отведи эту несчастную лошадь на
конюшню.
