Скарлетт опустила голову, чтобы враги не увидели ее слез, и
они тихонько покатились по щекам и закапали на личико младенца. Сквозь
застилавшую глаза пелену она видела, как солдаты двинулись к выходу, слышала,
как сержант громким, хриплым голосом отдавал команду. Янки уходили, дом остался
цел, но истерзанная воспоминаниями об Эллин Скарлетт уже не находила в себе сил
радоваться. Удалявшееся позвякивание сабель и стук копыт не принесли ей
облегчения, и она стояла, совсем вдруг обессилев, равнодушная ко всему, и
слышала, как они отъезжают, нагрузившись краденым, — увозят одежду,
одеяла, картины, кур, уток, свинью…
Потом в носу у нее защекотало от дыма и запаха гари, и она
безучастно обернулась: ей уже не было дела до хлопка, страшное напряжение
сменилось апатией. В открытые окна столовой она видела дым, медленно ползущий
из негритянских хижин. Это разлетался по ветру хлопок. Это разлетались по ветру
деньги, которые должны были пойти в уплату налогов и прокормить их в зимние
холода. А ей оставалось только смотреть, как они тают, спасти их она не могла.
Ей доводилось видеть и раньше, как горит хлопок, и она знала — справиться с
этим огнем нелегко, даже если за дело берутся мужчины. Хорошо еще, что хижины
расположены вдали от дома. И хорошо еще, что нет ветра: ни одна искра не
долетит до крыши.
Внезапно она обернулась и замерла; все тело ее напряглось,
словно у пойнтера, делающего стойку. Расширенными от ужаса глазами она смотрела
в глубь крытого перехода, ведущего в кухню. Из кухни тянуло дымом!
На бегу, где-то между холлом и кухней, она положила младенца
на пол. Вырвалась из цепких ручонок Уэйда, отпихнув его к стене, вбежала в
полную дыма кухню и попятилась, сразу закашлявшись. Дым ел глаза, и слезы
потекли у нее по щекам. Но она ринулась вперед, прикрыв нос и рот подолом юбки.
В кухне, слабо освещенной одним маленьким оконцем, ничего
нельзя было разглядеть из-за густых клубов дыма, но Скарлетт услышала шипение и
потрескивание огня. Прищурившись, прикрывая глаза рукой, она всматривалась в
дымовую завесу и увидела языки пламени, расползавшиеся по полу, ползущие к
стенам. Кто-то вытащил из топившегося очага горящие поленья, разбросал их по
всей кухне, и сухой, как трут, сосновый пол мгновенно занялся, заглатывая
огонь, как воду.
Скарлетт метнулась обратно в столовую и схватила ковер, с
грохотом опрокинув при этом два стула.
«Мне же нипочем не затушить пожара… Нипочем, нипочем! О
господи, если бы кто-нибудь помог! Пропал дом.., пропал! О боже мой, боже мой!
Вот что этот коротконогий мерзавец держал на уме, когда сказал, что мы его еще
попомним! Ах, зачем я не отдала ему сабли!» Пробегая по переходу, она заметила
своего сынишку — он забился в угол, прижимая к себе саблю. Глаза у него были
закрыты и личико застыло в каком-то расслабленном, неестественном покое.
«Господи! Он умер! Умер от страха!» — промелькнула у нее
порожденная отчаянием мысль, но она побежала дальше — в конец перехода, где
возле кухонной двери всегда стояла бадья с питьевой водой.
Она сунула ковер в бадью и, набрав побольше воздуха в
легкие, ринулась снова в темную от дыма кухню, плотно захлопнув за собой дверь.
Целую, как ей показалось, вечность она, кашляя, задыхаясь, кружилась по кухне.
Била и била мокрым ковром по струйкам огня, змеившимся вокруг нее. Дважды загорался
подол ее длинной юбки, и она тушила его голыми руками. Ее одурял тошнотворный
запах паленых волос, выпавших из прически вместе со шпильками и рассыпавшихся
по плечам. Но куда бы она ни повернулась, языки пламени тотчас взвивались у нее
за спиной, все ближе и ближе к стенам, к крытому переходу, ведущему в дом.
Огненные змейки вились, плясали вокруг нее, и, теряя силы, она понимала, что
все ее усилия тщетны.
Отворилась дверь, и ворвавшийся поток воздуха сильнее раздул
пламя. Дверь со стуком захлопнулась, и в водовороте дыма Скарлетт, полуослепшая
от слез, увидела Мелани: она затаптывала ногами огонь и колотила по горящему
полу чем-то темным и тяжелым. Скарлетт видела, как ее шатает, слышала ее
кашель, на мгновение сквозь серую пелену проглянуло ее бледное, напряженное
лицо с зажмуренными от дыма глазами. Протекла еще целая вечность, пока они
вдвоем, бок о бок, боролись с огнем, и наконец Скарлетт стала замечать, что
огненных змей становится меньше, что они слабеют. И тут Мелани неожиданно
повернулась к ней, вскрикнула и со всей силы ударила ее ковром по спине.
Скарлетт покачнулась и полетела куда-то в дымный мрак.
Открыв глаза, она увидела, что лежит на заднем крыльце,
голова ее покоится на коленях у Мелани, и лучи послеполуденного солнца заливают
ей лицо. Руки, лицо, плечи нестерпимо жгло. Хижины негров все еще были окутаны
клубами дыма, дым продолжал обволакивать все вокруг, и в воздухе стоял
удушливый запах горелого хлопка. Скарлетт увидела клочья дыма, выползавшие из
кухни, и вскочила было, порываясь броситься туда, но Мелани удержала ее, сказав
спокойно:
— Лежи тихо, дорогая. Пожар потушен.
С минуту она лежала неподвижно, закрыв глаза, с облегчением
дыша, и слышала где-то рядом мирное посапывание Бо и привычную для уха икоту
Уэйда. Значит, он жив, слава тебе господи! Она открыла глаза и поглядела на
Мелани. Волосы у нее опалило огнем, лицо было черным от сажи, но глаза
возбужденно сверкали, и она улыбалась.
— Ты похожа на негритянку, — пробормотала
Скарлетт, устало зарываясь глубже головой в то, что служило ей подушкой.
— А ты — на персонаж из «Минстрел шоу». [9]
— Зачем ты меня ударила?
— Затем, моя дорогая, что у тебя все платье на спине
занялось. Я не думала, что ты потеряешь сознание, хотя, видит бог, ты столько
сегодня натерпелась, что можно было и на тот свет отправиться… Я побежала
домой, как только привязала в лесу наших животных, и чуть не умерла со страху,
думая о том, что ты с малюткой осталась здесь одна. Эти.., янки не обидели
тебя?
— Ты хочешь сказать: не обесчестили ли они меня? Нет, —
заверила ее Скарлетт и застонала, попытавшись сесть. Если голова ее покоилась
относительно удобно — на коленях Мелани, то телу лежать на полу было далеко не
так приятно. — Но они украли все, все. У нас ничего больше нет… Интересно,
чему это ты так радуешься?
— Мы не потеряли друг друга и наших детей, и у нас есть
крыша над головой, — сказала Мелани, и голос ее звучал радостно и
звонко. — О большем в наши дни не приходится и мечтать… Господи, Бо,
кажется, лежит мокрый! А янки, верно, прихватили заодно и пеленки? Ой,
Скарлетт! Что это у него тут?
Она испуганно сунула руку под пеленку и извлекла оттуда
бумажник. С минуту она так смотрела на него, словно видела этот предмет
впервые, потом расхохоталась — неудержимо, почти истерически.
