В угрюмом ожесточении просидела она в спальне до обеда, и
зрелище возвращавшихся с пикника повозок, нагруженных сосновыми ветками,
вьющимися растениями и папоротникам, отнюдь не помогло развеять ее тоску. У
всех был усталый, но счастливый вид, и все снова улыбались и махали ей, и она
уныло отвечала на их приветствия. Жизнь ничего не сулила впереди, и жить дальше
явно не имело смысла.
Избавление пришло с самой неожиданной стороны: когда после
обеда все улеглись вздремнуть, к дому подъехала коляска с Миссис Мерриуазер и
миссис Элсинг. Пораженные таким неурочным визитом, Мелани, Скарлетт и тетушка
Питтипэт вскочили с кроватей, поспешно зашнуровали свои корсажи, пригладили
волосы и спустились в гостиную.
— У миссис Бониелл дети заболели корью, — заявила
с порога миссис Мерриуэзер, всем своим видом давая понять, что считает миссис
Боннелл целиком ответственной за то, что это случилось.
— А барышень Маклюр вызвали в Виргинию, — сообщила
миссис Элсинг умирающим голосом, томно обмахиваясь веером и, в свою очередь,
давая понять, что это, как в общем и все прочее, мало ее интересует. —
Даллас Маклюр ранен.
— Какое несчастье! — в один голос воскликнули
хозяйки дома. — Бедный Даллас!..
— Да нет, легко, в плечо, — сухо уточнила миссис
Мерриуэзер. — Но надо же, чтобы это случилось именно сейчас! Девочки
уезжают на Север, чтобы доставить его домой. Однако, бог мне свидетель, у нас
нет времени сидеть тут и чесать Языком. Нам надо ехать развешивать зелень.
Питти, вы и Мелани нужны нам сегодня вечером, чтобы занять место миссис Боннелл
и девочек Маклюр.
— Но, Долли, это же невозможно!
— Не говорите мне, пожалуйста, «невозможно», Питтипэт
Гамильтон! — воинственно заявила миссис Мерриуэзер. — Вы должны
приглядывать за неграми, которые будут разносить прохладительные напитки.
Вместо миссис Боннелл. А Мелли будет сидеть в киоске девочек Маклюр.
— Но мы же не можем — еще не прошло и года, как бедный
Чарли…
— Я разделяю ваши чувства, но нет жертвы, которую
нельзя было бы принести во имя нашего Дела, — нежно пропела миссис Элсинг,
отметая все возражения.
— Конечно, мы рады помочь, но разве вы не можете
посадить в киоск какую-нибудь молоденькую хорошенькую девушку? Миссис
Мерриуэзер фыркнула, издав трубный звук:
— Нечто непостижимое творится с молодыми девицами в
наши дни. У них нет ни малейшего чувства долга. У всех девушек находятся
какие-то отговорки, чтобы не сидеть в киосках. Я, разумеется, вижу их насквозь!
Они просто боятся, что это помешает им флиртовать с офицерами, только и всего
Да и новые платья не будут видны за прилавком. Как бы я хотела, чтобы этот
контрабандист… как его?
— Капитан Батлер, — подсказала миссис
Элсинг. — Чтобы он привозил побольше медикаментов и поменьше кринолинов и
кружев. Бела я увижу сегодня хоть одно новое платье, это значит, что он привез
их десятка два! Капитан Батлер! Я уже слышать не могу этого имени. Словом,
Питти, у меня нет времени препираться с вами. Вы должны прийти, и точка. Все
вас поймут. К тому же никто вас и не увидит в задней комнате, и Мелли тоже не
будет слишком бросаться в глава. Киоск этих бедняжек, девочек Маклюр, находится
в самой глубине, и он не слишком хорошо разукрашен, так что никто и не обратит
на вас внимания.
— Мне кажется, мы непременно должны пойти и
помочь, — сказала вдруг Скарлетт, изо всех сил стараясь скрыть, как она
этого жаждет, и придать лицу спокойное, серьезное выражение. — Уж такую-то
малость мы можем сделать для госпиталя.
Ни одна из приехавших дам ни разу не упомянула ее имени, и
они, резко обернувшись, воззрились на нее. Как бы остро ни нуждались они в
помощи, им даже в голову не приходило просить вдову, меньше года носящую траур,
принять участие в столь многолюдном сборище Скарлетт ответила на их молчаливое
изумление детски простодушным взглядом широко раскрытых глаз.
— Мне кажется, мы все трое должны помочь чем можем Я
посижу с Медли в киоске. По-моему, это как-то лучше для нас обеих, если мы
будем вместе» а не порознь. Тебе не кажется, что так лучше, Мелли?
— Право… — беспомощно пробормотала Мелли. Мысль о том,
чтобы еще не сняв траура, появиться в публичном собрании, была для нее столь
дикой, что она растерялась.
— Скарлетт права, — поспорила заявить миссис
Мерриуазер, заметив колебания Мелани. Она встала, оправила кринолин. — Вы
обе… все вы должны прийти помочь. И пожалуйста, Питти, не пытайтесь снова
пускать в ход свои отговорки. Подумайте лучше о том, как госпиталь нуждается в
деньгах для новых коек и медикаментах. И я знаю, Чарльзу было бы приятно, что
вы помогаете Делу, за которое он отдал жизнь.
— Ну хорошо, беспомощно пробормотала тетушка Питтипэт,
как всегда пасуя перед более сильным, чем у нее, характером. — Если вы
считаете, что люди не осудят…
«Какое счастье, просто не верится! Просто не верится!» —
пело в душе у Скарлетт, когда она незаметно скользнула в задрапированный
розовой и желтой кисеей киоск, предназначавшийся для барышень Маклюр. И
все-таки она здесь! После целого года траура, уединения, приглушенных голосов,
сводящей с ума скуки, она — на вечере, самом большом вечере, какой когда-либо
устраивался в Атланте! Она снова видит множество людей, огни, слышит музыку,
может полюбоваться на красивые наряды, кружева, дейты — все, что этот
пресловутый капитан Батлер привез, прорвавшись сквозь блокаду, из своего
последнего плавания, Она опустилась на один из маленьких табуретов за прилавком
и окинула взглядом длинный зал, который до этого вечера был всего лишь
безобразной голой учебной казармой. Как должны были потрудиться сегодня дамы,
чтобы сделать его таким нарядным! Теперь он выглядел прелестно, Сюда, подумалось
ей собрали, должно быть, все подсвечники и канделябры со всей Атланты —
серебряные, с дюжиной тонких, изогнутых консолей, фарфоровые, с очаровательными
фигурками, украшающими основание, старинные бронзовые шандалы, строгие и
величественные, с множеством свечей всех цветов и размеров, благоухающих
восковницей. Свечи стояли на длинных, декорированных цветами столах, и на
пирамидах для винтовок, вытянувшихся вдоль всех стен, и на прилавках киосков, и
даже На подоконниках распахнутых настежь окон, где теплый летний ветерок
колебал, не задувая, их пламя.
Огромная безобразная лампа, подвешенная к потолку на цепях в
центре зала, совершенно преобразилась с помощью плюща и дикого винограда,
начинавшего уже слегка съеживаться от жары. Сосновые ветви, развешанные по стенам,
источали приятный аромат, а по углам зала из них было образовано нечто вроде
уютных беседок для отдыха почтенных матрон и дуэний. Все стены, окна, все
затянутые разноцветной кисеей киоски украсились гирляндами плюща, дикого
винограда и сас-сапарили — длинные гибкие плети падали каскадом. И повсюду
среди этой зелени на красно-синих флагах и флажках сверкали звезды
Конфедерации.
