И при этом воспоминании оба так и покатились со смеху.
— Да, мать у нас что надо! — с нежностью в голосе
заметил Брент. — На нее всегда можно положиться — уж она-то поступит как
нужно и не оконфузит тебя в глазах друзей.
— Но похоже, она может здорово оконфузить нас в глазах
отца и девчонок, когда мы заявимся сегодня вечером домой, — угрюмо изрек
Стюарт. — Знаешь, Брент, сдается мне, ухнула теперь наша поездка в Европу.
Ты помнишь, ма сказала: если нас снова вышибут из университета, не видать нам
большого турне как своих ушей.
— Ну и черт с ним, верно? Чего мы не видали в Европе?
Чем, скажи на милость, могут эти иностранцы похвалиться перед нами, что у них
там такое есть, чего нет у нас в Джорджии? Держу пари, что девушки у них не
красивее наших и лошади не быстрее, и могу поклясться, что их кукурузному виски
далеко до отцовского.
— Эшли Уилкс говорит, что у них потрясающая природа и
замечательная музыка. Эшли очень нравится Европа. Он вечно про нее
рассказывает.
— Ты же знаешь, что за народ эти Уилксы. Они ведь все
прямо помешаны на музыке, на книгах и на красивых пейзажах. Мать говорит — это
потому, что их дедушка родом из Виргинии. Она утверждает, что они все там
только этим и интересуются.
— Ну и пусть забирают себе все это. А мне дайте резвую
лошадь, стакан хорошего вина, порядочную девушку, за которой можно
приволокнуться, и не очень порядочную, с которой можно поразвлечься, и
забирайте себе вашу Европу, нужна она мне очень… Не пустят нас в это турне — ну
и наплевать! Представь себе, что мы сейчас были бы в Европе, а тут, того и
гляди, начнется война? Нам бы нипочем не поспеть назад! Чем ехать в Европу, я
лучше пойду воевать.
— Да и я, в любую минуту… Слушай, Брент, я знаю, куда
нам можно поехать поужинать: дернем-ка прямо через болота к Эйблу Уиндеру и
скажем ему, что мы опять дома, все четверо, и в любую минуту готовы стать под
ружье.
— Правильно! — с жаром поддержал его Брент. —
И там мы уж наверняка узнаем все последние новости об Эскадроне и что они в
конце концов решили насчет цвета мундиров. — А вдруг они подумают нарядить
нас, как зуавов? Будь я проклят, если запишусь тогда в их войско! Я же буду
чувствовать себя девчонкой в этих широких красных штанах! Они, ей-богу, как две
капли воды похожи на женские фланелевые панталоны.
— Да вы никак собрались ехать к мистеру Уиндеру? —
вмешался Джимс. — Что ж, езжайте, только не ждите, что вам там добрый ужин
подадут. У них кухарка померла, а новой они еще не купили. Стряпает пока одна
негритянка с плантации, и мне тамошние негры сказывали, что такой поганой
стряпни не видано нигде во всем белом свете.
— Вот черт! А чего ж они не купят новой поварихи!
— Да откуда у такой нищей белой швали возьмутся деньги
покупать себе негров? У них сроду больше четырех рабов не было.
В голосе Джимса звучало нескрываемое презрение. Ведь его
хозяевами были Тарлтоны — владельцы сотни негров, и это возвышало его в
собственных глазах; подобно многим неграм с крупных плантаций, он смотрел
свысока на мелких фермеров, у которых рабов было раз-два и обчелся.
— Я с тебя сейчас шкуру за эти слова спущу! —
вскричал взбешенный Стюарт. — Да как ты смеешь называть Эйбла Уивдера
«нищей белой швалью»! Конечно, он беден, но вовсе не шваль, и я, черт побери,
не позволю никому, ни черному, ни белому, отвиваться о нем дурно. Он — лучший
человек в графстве, иначе его не произвели бы в лейтенанты.
— Во-во, я и сам диву даюсь, — совершенно
невозмутимо ответствовал Джимс. — По мне, так им бы надоть избрать себе
офицеров из тех, кто побогаче, а не какую попало шваль.
— Он не шваль. Ты не равняй его с такой, к примеру,
швалью, как Слэттери. Эйбл, правда, не богат. Он не крупный плантатор, просто
маленький фермер, и если ребята сочли его достойным чина лейтенанта, не твоего
ума дело судить об этом, черномазый. В Эскадроне знают что делают.
Кавалерийский Эскадрон был создан три месяца назад, в тот
самый день, когда Джорджия откололась от Союза Штатов, и сразу же начался
призыв волонтеров. Новая войсковая часть еще не получила никакого наименования,
но отнюдь не из-за отсутствия предложений. У каждого было наготове свое, я
никто не желал от него отказываться. Точно такие же споры разгорелись и по
вопросу о цвете и форме обмундирования. «Клейтонские тигры», «Пожиратели огня»,
«Гусары Северной Джорджии», «Зуавы», «Территориальные винтовки» (последнее —
невзирая на то, что кавалерию предполагалось вооружить пистолетами, саблями и
охотничьими ножами, а вовсе не винтовками), «Клейтонские драгуны», «Кровавые
громовержцы», «Молниеносные и беспощадные» — каждое из этих наименований имело
своих приверженцев. А пока вопрос оставался открытым, все называли повое
формирование просто Эскадроном, и так оно и просуществовало до самого конца,
хотя впоследствии ему и было присвоено некое весьма пышное наименование.
Офицеры избирались самими волонтерами, ибо, кроме некоторых
ветеранов Мексиканской и Семинольской кампаний, никто во всем графстве не
обладал ни малейшим военным опытом, а подчиняться приказам ветеранов, если они
не вызывали к себе личной симпатии и доверия, ни у кого не было охоты. Четверо
тарлтонских юношей были всем очень по сердцу, так же как и трое молодых
Фонтейнов, но, к общему прискорбию, за них не пожелали голосовать, ибо Тарлтоны
легко напивались и были буйны во хмелю, а Фонтейны вообще, отличались
вспыльчивым нравом и слыли отчаянными головорезами. Эшли Уилксу присвоили
звание капитана, поскольку он был лучшим наездником графства, а его
хладнокровие и выдержка могли обеспечить некое подобие порядка в рядах
Эскадрона, Рейфорд Калверт был назначен старшим лейтенантом, потому что Рейфа
любили все, а звание лейтенанта получил Эйбл Уиндер, сын старого траппера и сам
владелец небольшой фермы.
Эйбл был огромный здоровяк, старше всех в Эскадроне но
возрасту, добросердечный, не, шибко образованный, но умный, смекалистый и
весьма галантный в обхождении с дамами. Дух снобизма был Эскадрону чужд. Ведь в
его составе насчитывалось немало таких, чьи отцы и деды нажили свое состояние, начав
с обработки небольшого фермерского участка. А Эйбл был лучшим стрелком в
Эскадроне, непревзойденно метким стрелком попадал в глаз белке с расстояния в
семьдесят пять ярдов — и к тому же знал толк в бивачной жизни: был отличным
следопытом, умел разжечь костер под проливным дождем и найти ключевую году.
Эскадрон оценил его по заслугам, он пришелся всем по душе, и его сделали
офицером. Он принял оказанную ему честь с достоинством и без излишнего
зазнайства — просто как положенное. Однако жены и рабы плантаторов, в отличие
от своих мужей и хозяев, не могли забыть, что Эйбл Уиндер выходец из низов. На
первых порах в Эскадрон набирали только сыновей плантаторов, это было
подразделение джентльменов, и каждый вступал в него со своим конем, собственным
оружием, обмундированием, прочей, экипировкой и слугой-рабом. Но в молодом
графстве Клейтон богатых плантаторов было не так-то много, и для того, чтобы
сформировать полноценную войсковую единицу, возникла необходимость набирать
волонтеров среди сыновей мелких фермеров, трапперов, охотников за пушным зверем
и болотной дичью, а в отдельных редких случаях — даже из числа белых бедняков,
если они по личным достоинствам несколько возвышались над своим сословием.
