С минуту она с горечью размышляла над несправедливостью
судьбы. Как краток срок веселья, танцев, красивых платьев, флирта! Как быстро
промелькнули эти годы! А потом замужеств» и дети, и тонкой талии уже нет и в
помине, и ты в тусклом темном платье сидишь во время танцев вместе с другими
степенными матронами, а если и танцуешь, то лишь с мужем или с каким-нибудь
почтенным старичком, который так и норовит наступить тебе на ноги. А попробуй
вести себя по-другому, на твой счет начнут судачить, и репутация твоя погибла,
и позор ложится на всю семью. Но как это обидно и нелепо — потратить всю
короткую девичью жизнь, постигая науку быть привлекательной и очаровывать
мужчин, а потом, через какой-то год-два, увидеть, что твое искусство стало
бесполезным! Вспоминая все, чему учили ее Эллин и Мамушка, Скарлетт понимала,
что их наставления были правильны, тщательно продуманы и всегда давали свои
плоды. Существовали установленные правила игры, и если неукоснительно следовать
им, успех обеспечен.
С пожилыми дамами надлежит быть кроткой, невинной и возможно
более простодушной, ибо пожилые дамы проницательны и, как кошки за мышью,
ревниво следят за каждой молоденькой девушкой, готовые запустить в нее когти
при любом неосторожном, нескромном слове или взгляде. С пожилыми джентльменами
нужно быть задорной, шаловливой и даже кокетливой — в меру, конечно, — что
приятно льстит тщеславию этих дурачков. Они тогда молодеют, чувствуют себя
отчаянными жуирами, норовят ущипнуть вас за щечку и называют озорницей. При
этом вы, разумеется, должны залиться краской, иначе они ущипнут вас уже с
большим пылом, а потом скажут своим сыновьям, что вы недостаточно целомудренны.
К девушкам и молодым замужним женщинам нужно кидаться с
поцелуями и изъяснениями нежности при каждой встрече, будь это хоть десять раз
на дню. Нужно обнимать их за талию и позволять им проделывать то же с вами, как
бы вам это ни претило. Нужно напропалую расхваливать их наряды или их
младенцев, мило подшучивать по поводу одержанных ими побед или отпускать
комплименты в адрес их мужей и, смущенно хихикая, утверждать, что у вас нет и
сотой доли обаяния этих леди. А самое главное — о чем бы ни шла речь — никогда не
говорить того, что вы на самом деле думаете, памятуя, что и они никогда этого
не делают.
С чужими мужьями, если даже прежде они были вашими
поклонниками и получили у вас отставку, следует держаться как можно более
холодно и сурово, сколь бы привлекательными они вам вдруг ни показались. Стоит
проявить хоть чуточку расположения к молодым женатым мужчинам, как их жены
немедленно объявят вас нахальной кокеткой, репутация ваша погибла и вам не
видать женихов как своих ушей.
А вот с холостыми молодыми людьми — о, тут дело обстоит
совсем иначе! Тут можно позволить себе тихонько рассмеяться, поглядывая издали
на какого-нибудь из них, а когда он со всех ног бросится к вам, чтобы узнать,
почему вы смеялись, можно лукаво отнекиваться и все задорнее заливаться смехом,
заставляя его до бесконечности допытываться о причине такого веселья. Тем
временем ваши глаза могут сулить ему такие волнующие мгновения, что он тут же
постарается остаться с вами где-нибудь наедине. А когда ему это удастся и он
попытается вас поцеловать, вам следует быть глубоко оскорбленной или очень,
очень разгневанной. Следует заставить его вымаливать прощение за свою дерзость,
а потом с такой чарующей улыбкой одарить его этим прощением, что он непременно
повторит свою попытку еще раз. Время от времени, но не слишком часто, можно
разрешить ему этот поцелуй. (Последнему Эллин и Мамушка ее не учили, но она на
опыте убедилась, что такой способ приносит очень богатые плоды.) После этого
необходимо расплакаться и начать твердить сквозь слезы, что вы не понимаете,
что с вами творится, и, конечно, теперь он не сможет больше вас уважать. Тогда
он примется осушать ваши слезы, и можно почти с уверенностью сказать, что тут
же сделает вам предложение в доказательство того, сколь глубоко и незыблемо он
вас уважает. Ну, и помимо этого существует еще так много… Да разве перечислишь
все правила игры с предполагаемыми женихами, так хорошо ею изученные: брошенный
искоса выразительный взгляд; улыбка краешком губ из-под веера; волнующая
походка — так, чтобы кринолин колыхался на бедрах; смех, слезы, лесть,
нежность, сочувствие… Господи, сколько их, этих уловок, которые никогда и ни с
кем ее не подводили. Если не считать Эшли.
Но это же просто глупо — овладеть всем этим искусством лишь
на столь недолгий срок, а затем забросить его навсегда! Насколько приятнее было
бы никогда не выходить замуж, а продолжать носить бледно-зеленые платья, быть
неотразимой, всегда окруженной толпой красивых мужчин. Однако если эту игру
слишком затянуть, рискуешь остаться старой девой, как Индия Уилкс, и все будут
с этакой омерзительной снисходительно-самодовольной улыбочкой говорить о тебе:
«бедняжка». Нет, лучше уж выйти замуж и сохранить уважение к себе, пусть даже
ценой отказа от всех развлечений.
Господи, до чего же сложна жизнь! И как могла она совершить
такую глупость, зачем нужно было выходить замуж за этого Чарльза и заживо
хоронить себя в шестнадцать лет!
Движение в зале отвлекло ее от бесплодных размышлений и
самоукоров: толпа раздалась в стороны, освобождая проход; дамы бережно
придерживали кринолины, дабы от какого-нибудь случайного небрежного толчка они
не колыхнулись слишком резко, открыв панталоны выше, чем положено. Поднявшись
на цыпочки, Скарлетт увидела, что капитан милиции вскочил на подмостки, где
разместился оркестр. Он выкрикнул команду, и его взвод выстроился в проходе и
проделал несколько строевых упражнений, вызвавших на лицах воинов испарину и
крики одобрения и аплодисменты — в публике. Скарлетт поспешно захлопала в
ладоши вместе со всеми, и когда солдаты по команде «вольно!» зашагали в
направлении киосков с пуншем и лимонадом, повернулась к Мелани, решив, что
сейчас самое время начать демонстрировать свою преданность Правому Делу.
— Как славно они выглядят, верно? — сказала она.
Мелани перекладывала какие-то вязаные вещички на прилавке.
— Большинство из них выглядели бы еще лучше в серых
мундирах на виргинской земле, — сказала она, не стараясь понизить голос.
Несколько важных матрон, чьи сыновья служили в милиции,
стояли совсем близко и слышали ее слова. Миссис Гинен вспыхнула, потом
побледнела: ее двадцатипятилетний сын Уили был одним из солдат этого взвода.
Скарлетт ошеломленно поглядела на Мелани. Вот уж от кого она
никак не ожидала услышать такие слова.
— Что ты, Мелли!
— Ты знаешь, что я права, Скарлетт. Я же не имею в виду
подростков и стариков. Но большинство солдат милиции вполне способны стрелять
из винтовок, чем им и следовало бы заняться, не теряя ни минуты.
— Но… послушай, — начала Скарлетт, которая никогда
над этим вопросом не задумывалась. — Кто-то же должен оставаться дома,
чтобы… — Она старалась припомнить, что говорил ей Уилли Гинен, объясняя, почему
необходимо его присутствие в Атланте. — Чтобы охранять наш штат от
вторжения.
— Никто к нам не вторгается и не собирается
вторгаться, — холодно возразила Мелани, глядя в сторону солдат. — И
самый лучший способ оградить нас от вторжения — это отправиться в Виргинию и
бить там янки. А если говорят, что милиция нужна здесь, чтобы охранять нас на
случай восстания негров, то ничего глупее этого вообразить себе невозможно.
Зачем наши негры станут восставать? Это просто жалкая выдумка трусов. Я
уверена, что мы в один месяц расправились бы с янки, если бы войска милиции
всех штатов были отправлены в Виргинию. Вот так-то!
