Когда подали вино и дамы встали из-за стола, Джералд,
сдвинув брови и свирепо глядя на дочь, приказал ей задержаться на несколько
минут для разговора с ним с глазу на глаз. Скарлетт с отчаянием и мольбой
посмотрела на Мелани. Беспомощно теребя в руках платочек, Мелани покорно вышла
из комнаты и тихонько притворила за собой дверь.
— Итак, мисс, — загремел Джералд, наливая себе
портвейна, — как понять ваше поведение? Не успев овдоветь, вы стараетесь
подцепить себе нового мужа?
— Не кричите так, папа, слуги…
— Им уже, без сомнения, известно — как, впрочем, и всем
остальным — о нашем позоре. Ваша мать от этого слегла, а я не смею смотреть
людям в глаза. Стыд какой! Нет, нет, котенок, плачь — не плачь, на сей раз тебе
не удастся обвести меня вокруг пальца, — торопливо пробормотал он с ноткой
испуга в голосе, увидев, что Скарлетт захлопала ресницами и губы у нее жалобно
задрожали. — Я тебя знаю. Ты же способна строить глазки, стоя у гроба
мужа. Ладно, не плачь. Поговорили, и хватит. Теперь я намерен тотчас же
повидаться с этим капитаном Батлером, который позволил себе играть добрым
именем моей дочери. А наутро… Да не реви ты, тебе говорят. Все равно не
поможет. Не поможет, поняла? Это решено — завтра мы возвращаемся домой, пока ты
здесь не опозорила окончательно нас всех. Ну, не плачь, котенок, погляди, что я
тебе привез. Что, хороший подарочек? Да ты погляди! Ну, скажи, как ты могла
доставить мне столько хлопот — заставила тащиться сюда, в такую даль, когда
сама знаешь, у меня и без того дел по горло? Ладно, не плачь!
Мелани и тетушка Питтипэт давно уже спали, а Скарлетт лежала
без сна в теплом полумраке; на душе у нее было тяжело, и сердце сжималось от
страха. Покинуть Атланту сейчас, когда жизнь снова стала ее манить, и
встретиться лицом к лицу с Эллин! Да она умрет, прежде чем посмотрит матери в
глаза! Если бы она умерла сейчас, сию минуту, вот тогда бы они все пожалели,
что были к ней так жестоки! Она вертелась с боку на бок, голова ее металась по
горячей подушке, и вдруг какой-то шум, нарушивший тишину погруженной в сон
улицы, привлек ее внимание. Это был странно знакомый, хотя и неясный, еще отдаленный
шум. Она соскользнула с постели и подошла к окну. Улица, едва различимая сквозь
лиственный шатер деревьев, лежала темная, молчаливая под тускло мерцавшим
звездами небесным куполом. Шум приближался — скрип колес, стук копыт, голоса. И
неожиданно она улыбнулась, узнав хриплый от виски голос, распевавший с
ирландским акцентом «В повозке с верхом откидным». Конечно, здесь не Джонсборо
и не день открытия судебной сессии, но тем не менее Джералд возвращался домой в
соответствующем этому знаменательному дню состоянии.
Скарлетт видела смутные очертания остановившейся перед домом
коляски. Оттуда появились две темные фигуры. Кто-то еще приехал с отцом. Темные
фигуры постояли у калитки, звякнула щеколда, и Скарлетт отчетливо услышала
голос отца:
— А сейчас я исполню тебе «Плач по Роберту Эммету». Эту
песню ты должен знать, приятель. Я научу тебя ее петь.
— Буду очень рад, — с легким смешком отвечал его
спутник, — Только не сейчас, мистер О’Хара.
«Боже милостивый, опять этот несносный человек, этот
Батлер!» — с раздражением подумала Скарлетт, узнав глуховатый голос и манерную
медлительную речь. И тут же обрадовалась: ну, по крайней мере, они хоть не
перестреляли друг друга. Даже, как видно, неплохо поладили, раз заявились сюда
вдвоем, да еще в таком виде.
— Я буду петь сейчас, и ты будешь меня слушать, или я
застрелю тебя, потому что ты оранжист.
— Не оранжист — чарльстонец.
— Чем это лучше? Хуже даже. У меня в Чарльстоне две
свояченицы, так уж я-то знаю.
«Он, кажется, хочет оповестить об этом всех соседей?» — в
испуге подумала Скарлетт и потянулась за пеньюаром. Но что, собственно, может
она сделать? Не бежать же вниз в такой час, чтобы увести отца с улицы?
А Джералд без лишних слов закинул голову и, прислонившись к
калитке, начал выводить могучим басом «Плач». Скарлетт слушала, облокотившись о
подоконник и улыбаясь против воли. Такая красивая песня, одна из ее любимых.
Жаль, что отец немного фальшивит. Она тихонечко подхватила печальную мелодию:
На чужой стороне вал бесстрашные герой,
А вкруг девы — поклонников рой…
Песня лилась, и Скарлетт услышала какое-то движение в
комнатах тетушки Питтипэт и Мелани. Эти бедняги, конечно, будут очень
расстроены. Они ведь не привыкли к обществу таких жизнелюбивых ирландцев. Пение
оборвалось, и две темные фигуры слились в одну, прошагали по дорожке и
поднялись на крыльцо. Послышался осторожный стук в дверь.
«Надо, пожалуй, спуститься вниз, — подумала
Скарлетт. — В конце концов, это же мой отец, а тетя Питти умрет, но не
выйдет ночью на лестницу», К тому же ей никак не хотелось, чтобы слуги увидели
ее отца в таком состоянии. Джералд, пожалуй, еще начнет буянить, если Питер
вздумает укладывать его в постель. Кроме Порка, никто не умеет с ним
справляться.
Она покрепче запахнула пеньюар, зажгла свечу, стоявшую на
столике возле кровати, и стала спускаться по темной лестнице в холл. Поставив
свечу на подзеркальник, она отомкнула дверь и в колеблющемся свете различила
Ретта Батлера. Безупречно подтянутый — ни одна оборочка на манишке не смята —
он поддерживал маленького, коренастого Джералда. Как видно, «Плач» был
лебединой песней Джералда, потому что теперь он уже без стеснения повис на руке
своего спутника. Длинные жесткие седые волосы были взлохмачены, галстук
переехал набок, грудь сорочки залита вином.
— Насколько я понимаю, это ваш папаша? — Глаза
Ретта лукаво блестели на смуглом лице, и их взгляд, казалось, проникал сквозь
ее дезабилье.
— Проводите его в дом, — коротко сказала Скарлетт,
смущенная своим неприбранным видом и злясь на. Джералда за то, что он поставил
ее в смешное положение перед этим человеком.
Ретт Батлер подтолкнул Джералда вперед.
— Прикажете помочь ему подняться по лестнице? Вам самой
не справится. Он довольно тяжел.
Испуганная столь наглым предложением, она на миг лишилась
дара речи. Что подумают Мелани и тетушки Питти, затаившиеся у себя в спальнях,
если услышат, что капитан Батлер поднимается ночью в верхние комнаты?
— О, матерь божья, нет, конечно! Проводите его сюда, в
гостиную, на этот канапе.
— На этот?.. Как вы сказали?
— Я буду вам крайне признательна, если вы придержите
ваш язык. Вот сюда. Теперь положите его.
— Прикажете снять с него сапоги?
— Не надо. Он частенько в них спит.
Она готова была откусить себе язык — надо же так
проговориться! Ретт Батлер негромко рассмеялся, укладывая ноги Джералда на
небольшую кушетку.
