— Теперь, пожалуйста, уходите.
Он вышел в полутемный холл, поднял свою шляпу, которую,
входя, бросил на пороге.
— Надеюсь увидеться с вами в воскресенье за
обедом, — сказал он и удалился, бесшумно притворив за собой дверь.
Скарлетт поднялась в половине шестого — пока слуги не пришли
накрывать на стол к завтраку — и тихонько спустилась в безмолвные комнаты
нижнею этажа. Джералд проснулся. Он сидел на диване, сжимая свою круглую голову
руками. Казалось, он пытается раздавить ее между ладонями, как орех. Он
украдкой покосился на дочь, когда она вошла. Но малейшее движение глазами
доставляло ему такую боль, что он застонал.
— С добрым утречком!
— Как вы себя ведете, па, — сердитым шепотом
заговорила Скарлетт. — Явились домой за полночь и перебудили всех соседей
своим пением!
— Разве я пел?
— Пели! Орали «Плач» на весь квартал — Ничего не помню.
— Зато соседи будут помнить это до своего смертного
часа — так же, как тетя Питтипэт и Мелани.
— Мать пресвятая богородица! — простонал Джералд,
проходя сухим языком по запекшимся губам, — Мы играли, а что было потом,
когда кончили, — хоть убей не помню.
— Играли?
— Этот щенок Батлер похвалялся, что он лучший игрок в
покер во всем…
— Сколько же вы проиграли?
— С чего ты взяла? Я выиграл, разумеется. Стаканчик,
другой мне всегда помогает в игре.
— Проверьте свой бумажник.
Очень медленно, словно каждое движение причиняло ему острую
боль, Джералд достал из кармана бумажник и заглянул в него. Бумажник был пуст,
и он потерянно повертел его в руках.
— Пятьсот долларов, — сказал он. — Все, что у
меня было с собой, чтобы купить кой-какие вещички у контрабандистов для миссис
О’Хара. Даже на обратный проезд не осталось.
Скарлетт с возмущением глядела на пустой бумажник, и в этот
миг в мозгу у нее родилась некая идея и начал быстро созревать план.
— Теперь я в этом городе не смогу смотреть людям в
глаза, — начала она. — Вы осрамили нас всех.
— Помолчи немного, котенок. Ты же видишь, у меня голова
раскалывается.
— Явились домой пьяный, с этим капитаном Батлером,
распевали во все горло, всех перебудили, да еще просадили все деньги в карты.
— Этот человек слишком ловок в покер — верно, он не
джентльмен. Он…
— Что скажет мама, когда узнает? Он в испуге вскинул на
нее глаза.
— Ты же ничего не скажешь матери, не станешь ее
волновать? Верно?
Скарлетт промолчала, поджав губы.
— Подумай, как это ее расстроит, а у нее такое хрупкое
здоровье!
— А вспомните, па: не далее как вчера вечером вы
говорили, что я будто бы опозорила семью! И все из-за какого-то несчастного
танца, который я протанцевала, чтобы собрать денег для госпиталя! Ну как тут не
заплакать!
— Только не плачь! — взмолился Джералд. — Моя
бедная голова этого не выдержит, она и так готова лопнуть от боли.
— И вы еще сказали, что я…
— Ладно, котенок, ладно, не обижайся на своего бедного,
старого папку. Я же совсем не думал того, что говорил. Да и не по моей все это
части. Я знаю, что ты хорошая девочка и хотела только добра. Уверен в этом.
— А ведь грозились с позором увезти меня домой.
— Ах, доченька, никуда бы я тебя не увез. Это просто
чтобы тебя подразнить. Ты ведь не расскажешь матери про деньги? Она и так
расстраивается, что расходы растут.
— Нет, — напрямик заявила Скарлетт. — Не
скажу, если вы позволите мне остаться здесь и объясните маме, что ничего такого
не было — все это выдумки старых сплетниц.
Джералд скорбно поглядел на дочь.
— А ведь это настоящий шантаж.
— А этой ночью был настоящий дебош.
— Ну, хорошо, забудем все это, — вкрадчиво
проговорил Джералд. — А как ты думаешь, у такой благородной старой дамы,
как мисс Питтипэт, найдется в доме глоток бренди? Разрази меня гром, до чего ж…
Скарлетт повернулась, неслышно пересекла холл и направилась
в столовую, чтобы достать бутылку бренди, которую они с Мелли называли между
собой «обморочной бутылкой», поскольку тетушка Питти всякий раз отпивала из нее
глоточек, когда у нее останавливалось сердце (или ей казалось, что оно
останавливается) и она готова была лишиться чувств. Лицо Скарлетт выражало
торжество — никаких угрызений совести она не испытывала, хотя и поступила с
Джералдом отнюдь не как любящая, преданная дочь. Теперь тревогу Эллин усыпят с
помощью обмана, если еще какая-нибудь досужая сплетница не вздумает ей
написать. Теперь она останется в Атланте и будет делать все, что захочет, а
тетю Питтипэт заставит плясать под свою дудку. Она отперла погребец и с минуту
постояла, прижав к груди бутылку и стакан.
Перед ее глазами проносились видения: пикники на берегу
пенистых вод Персикового ручья и у подножия Стоун-Маунтин; балы и приемы;
маленькие послеобеденные танцульки; катания в колясках и ужины а-ля фуршет по
субботам. Теперь она примет во всем этом участие; окруженная мужчинами, она
будет в центре всех развлечений. А мужчины так легко влюбляются, стоит проявить
о них маленькую заботу в госпитале. Теперь госпиталь уже не будет ей так
противен. Выздоравливающие мужчины чрезвычайно чувствительны к женскому
вниманию. Если девушка достаточно ловка, они падают к ее ногам, как падают в
Таре спелые персики с ветвей, стоит легонько потрясти дерево.
Скарлетт возвратилась к отцу с бутылкой возрождающего к
жизни напитка, благодаря судьбу за то, что прославленная своей крепостью голова
О'Хары не выдержала на сей раз испытания, и неожиданно задала себе вопрос: не
повинен ли в этом в какой-то мере капитан Батлер?
Глава 11
На следующей неделе Скарлетт возвратилась после полудня из
госпиталя домой в очень дурном расположении духа. Она устала стоять целое утро
на ногах и разозлилась, когда миссис Мерриуэзер сделала ей резкое замечание за
то, что, бинтуя раненому руку, она присела к нему на кровать. Тетушка Питти и
Мелани — обе в самых нарядных своих шляпках — и Присси с Уэйдом на руках стояли
на крыльце, приготовившись отправиться с еженедельными визитами. Скарлетт,
извинившись, что не может их сопровождать, поднялась к себе.
Когда все семейство отбыло и даже скрип колес замер вдали,
она тихонько прошмыгнула в комнату Мелани и заперла за собой дверь. В строгой,
залитой косыми лучами послеполуденного солнца девичьей комнате царила тишина. На
натертом до блеска полу не было ничего, кроме двух-трех ярких лоскутных
ковриков, и ни единого украшения на беленых стенах. Только в углу Мелани
соорудила нечто вроде алтаря.
