Как у него все просто и хорошо, подумал Лоусон, изучая лицо психолога. Ему все равно, он не испытывает никаких эмоций по поводу произошедшего. Для него эти «сценарии» не более чем повод для интересного интеллектуального упражнения.
— Вы думаете, что он выбрал мисс Хаттон несколько недель назад? — спросил Лоусон.
— Вполне возможно, — ответил Дэлримпл.
— Мисс Хаттон не была изнасилована, — напомнил Макатиер.
— Да, — согласился Дэлримпл, — но он вернулся в дом с пакетами из магазинов женской одежды: он купил платье, нижнее белье. А в комнате его ждали настроенные видеокамеры.
— Почему он не мог выбрать свою следующую жертву, пока… — Пока он что? — задумался Лоусон. — Общается? Ничего себе общение. «Мучает» — самое подходящее слово, но он заметил взгляды, которыми обменялись психолог и Макатиер мгновением ранее — они, несомненно, решили, что он принимает все это слишком близко к сердцу.
— Он полностью сосредоточен на уже похищенной женщине, — заверил его Дэлримпл.
— И так как Анжела Хаттон уже была в его власти, логично предположить, что он не похищал Клару.
— Мне жаль… — В голосе Дэлримпла послышались виноватые нотки. — Я не думаю, что это сделал он.
Лоусон чувствовал себя больным от разочарования: если Алекс Мартин не похищал Клару, у них нет никаких зацепок. Сейчас они были даже дальше от цели, чем когда приступили к расследованию: тогда, по крайней мере, след был еще теплым.
Макатиер повернулся, чтобы посмотреть на доску позади него.
— Вы правы, — кивнул он психологу. — Миз Паскаль не вписывается в стандартную схему. Начнем с того, что она замужем. Миссис Гортон была вдовой, а мисс Хаттон — незамужняя. Обе жили одни.
— Это — стандартный образец его жертв, — добавил Дэлримпл.
— Значит, его выбор не случаен. Как он узнавал, что они жили одни? — Год или два назад Лоусон посещал лекции по криминологии и хорошо запомнил фразу, которую повторяли не один раз: «Каждая может стать жертвой». — Жертвой может стать каждая, конечно, но у убийцы часто свои критерии. Этих женщин объединяет их семейное положение.
— Возможно, женщина привлекала его внимание, он следовал за ней до дома и разрабатывал план похищения, наблюдая за ее жизнью несколько дней, — сделал предположение Макатиер.
— И сколько, интересно, женщин он проводил до дому, прежде чем найти подходящих? — с негодованием спросил Лоусон.
— Возможно, Мартин расскажет вам… о своей системе, — сказал Дэлримпл.
— Вы так думаете? — Лоусон был искренне поражен.
Дэлримпл пожал плечами:
— Садистам нравится говорить о себе, заставлять собеседника слушать свою бесконечную болтовню — это одна из форм доминирования.
Лоусону потребовалась минута, чтобы переварить услышанное.
— Учту, — заверил он. — Но все же предпочитаю приступать к допросу с несколькими собственными теориями.
— Пока мы не поговорили с мисс Хаттон или его предыдущими жертвами, нам остается только гадать, — заметил Макатиер.
Дэлримпл согласился и задумчиво произнес:
— Меня весьма удивляет, что ему удалось похитить двух женщин прямо посреди улицы и никто этого не заметил.
— Может, он поджидал женщин в их машинах, — предложил вариант Макатиер.
Лоусон закивал, мысленно проигрывая другие возможности:
— А может, никто не заметил, потому что он заманивал женщин в ловушку в их собственных домах…
Макатиер отрицательно мотнул головой:
— В доме Элинор Гортон не было обнаружено признаков насильственного вторжения.
— Держу пари, что и у мисс Хаттон тоже, поскольку он тщательно прибрался за собой. — Лоусон повернулся к психологу. — Наш Мартин — очень брезгливый мальчик, если я не ошибаюсь? — Дэлримпл подтвердил. — Держу пари, он даже сменил бы постельное белье, прежде чем уйти.
Дэлримпл нахмурился, его гладкий лоб прорезала глубокая морщина.
— А вы знаете, где человек наиболее уязвим? — спросил он, серьезно поглядывая на детективов. — На улице? Ночью, на безлюдной станции метро? Вы бы так подумали, верно? И вы были бы неправы. Там мы всегда начеку: опасаемся незнакомцев, просчитываем потенциальную опасность. А вот где мы действительно беззащитны, это дома. Поскольку дом — место, где мы чувствуем себя в наибольшей безопасности.
Макатиер протянул руку к телефону и нажал кнопку для соединения с подразделением, обслуживающим базу данных ХОЛМС.
— Узнайте, есть ли подвал в доме Элинор Гортон, — сказал он в трубку.
Внешне Алекс Мартин был ничем не примечательным человеком: среднего роста, среднего сложения. У него не было той ауры опасности, которую Лоусон всегда ощущал в Рэе Касаветтесе. Светлые волосы Мартина уже начали редеть; он стриг их коротко, не пытаясь этого скрыть. Лицо было пустым, лишенным всякого выражения, возможно, слишком неподвижным, чтобы чувствовать себя рядом с ним комфортно. Инспектор мысленно пожал плечами: ну и что? То же самое можно сказать о большинстве бывших заключенных, да и о многих полицейских. Но он догадывался, что застывшее лицо не имело отношения к тактике поведения, стратегии выживания человека, который отбыл срок, это была часть маски Мартина. Он не мог вести себя на допросе так же, как другие. Даже у улыбки был свой тариф, цена, которая будет вычислена и взыскана.
Что действительно было примечательно в нем — это способность выключать полицейских из своего сознания. Они могли задавать Мартину один и тот же вопрос дюжину раз и больше, формулируя различными способами, а он безразлично смотрел на них — без тени смущения или раскаяния, даже без злобы, будто копы для него вовсе не существовали.
Лоусону и прежде доводилось допрашивать подозреваемых, которые использовали свое право на молчание, но те хоть как-то реагировали. Они или застывали со стиснутыми зубами, или потели и волновались, передвигая по столу вещи: то отодвинут пепельницу или зажигалку подальше от себя, то положат зажигалку на пачку сигарет, когда им задают какой-нибудь особенный вопрос — из тех, что попадают в точку. Лоусон даже специально подкладывал им под руку разные мелкие вещицы. Подобные легковозбудимые типы избегали, главным образом, зрительного контакта, это были опытные лгуны, которые нагло отрицали свою вину, но их выдавали руки.
В течение часа Мартин рта не раскрыл, даже чтобы подтвердить свое имя. Он был спокоен: не чувствовал, что ему есть чего стыдиться, хотя был явно раздосадован, что его поймали.
Когда Лоусон уже собирался сдаться, Мартин ненадолго все же расстался с маской бесстрастия.
— Молчанием вы не принесете себе никакой пользы, Алекс. — Инспектор старался, чтобы в его голосе не промелькнул даже намек на осуждение — так посоветовал Дэлримпл, и Лоусон согласился с ним. — Присяжные могут подумать, глядя на вас: «Этому парню есть что скрывать».
