На вопрос, как зовут ребенка, ответила: «Джорджик». Отчество – Дмитриевич.
Внешность задержанной совпадает с внешностью Дроздовой М. М. вплоть до мельчайших подробностей. (Особая примета – пухлая нижняя губа).
Ребенок крупный, с серыми глазами, вьющимися темно-каштановыми волосами. Дежурный, старший лейтенант Голубев, заметил, что на обеих руках у ребенка – по шесть паль чиков. Сзади, вдоль шеи и верхней части спины, проходит дорожка темно-рыжих коротких волос, напоминающих косу.
Старший лейтенант Голубев сообщил о задержанной в региональное отделение ФСБ и, действуя по собственной инициативе, вопреки полученным инструкциям, захотел осмотреть ребенка: в частности, проверить, насколько глубоко под одежду простирается упомянутая дорожка волос, напоминающая косу.
Он подошел к мальчику, чтобы заглянуть ему под рубашку...»
Дальше Залина не могла читать спокойно. Она налила в стакан воды и, стуча об край зубами, сделала несколько глотков.
Чушь! Бред!
«О-о-о, милая! Тебе ли говорить об этом? Особенно после того, что произошло три года назад?»
Она поставила стакан на стол и попыталась взять себя в руки.
Она всегда подозревала, что должен быть какой-то запасной вариант. Ну не могло это закончиться так просто. Никак не могло.
И, похоже, вот он, этот самый запасной вариант.
«Далее, со слов лейтенанта Голубева, у него наступил провал в памяти. То же самое отмечают и другие находившиеся в помещении сотрудники: сержант Куликов, прапорщик Кубрак и лейтенант Цепаев, а также задержанный по обвинению в хулиганстве и находившийся в изоляторе временного содержания Лошаков А. В. причинивший легкие телесные повреждения своему соседу Цыбизову Д. А. и испачкавший фекальными массами входную дверь его квартиры...»
О, господи, только этого не хватало! Ну к чему эти дурацкие подробности? Где же по существу? Вот.
«Старший лейтенант Голубев показал, что когда он пришел в себя, свет в помещении не горел. Ни один электрический прибор не работал. Он подошел к электрощиту и включил рубильники. Оружейная комната оказалась закрытой, ни одна единица боевого оружия не пропала».
Это, конечно, важно. Но Залину интересовало другое. Вот оно – то, что случилось потом.
«После того, как электрическое снабжение восстановилось, на экране компьютера возник текст. Тот же самый текст оказался напечатанным на пришедшем факсе. На следующий день в комнате следователя на втором этаже здания тот же самый текст был обнаружен на листе бумаги, заправленном в электрическую пишущую машинку марки „Оливетти-510“. Начальник отделения милиции майор Берглезов обнаружил этот текст в своем компьютере. Все прочие электронные данные, хранившиеся в компьютерах отделения, пропали».
Этот текст. Знакомый текст. Короткий и доходчивый.
«На экране всех мониторов крупными буквами светилось: „СДОХНИ, ТВАРЬ!“
Залина машинально прочла конец сообщения.
«Комплекс мер, принятых для задержания гражданки Дроздовой М. М. результата не дал».
И тогда Залина подумала, что все только начинается...
Каждое воскресенье у ограды Парка культуры и отдыха имени Горького можно наблюдать странную картину.
Напротив аттракциона «Американские горки» стоят четыре человека и одна здоровенная собака. Овчарка. Наверное, они могли бы прийти без собаки и пройти на территорию, но они всегда приходят с собакой и потому смотрят из-за забора.
Они стоят и смотрят на пролетающие вагончики и кричат при этом, громко, все вместе, а пес начинает лаять – гулким басом.
Так они стоят час, а потом поднимаются на Крымский мост и идут в сторону Садового кольца. Идут странно, взявшись за руки.
Прохожие, глядя на них, поначалу отводят глаза – им кажется неловким глазеть на эту странную компанию.
Мужчина, худой, бледный и с трясущимися руками, выглядит глубоким стариком. У него густые волосы, но совершенно седые.
Его держит за руку высокий толстый юноша (у таких людей возраст определить непросто) с лицом круглым, как луна, с торчащими ушами и сломанным, глядящим набок, носом.
За ним следом идет серьезный мальчик лет пятнадцати, с волосами, торчащими во все стороны, как у Эйнштейна. Или – Бетховена. Да он и похож на безумного гения: палец заложен в какую-нибудь толстую книжку, губы шепчут то ли мудреные формулы, то ли слова, которые найдешь не в каждом словаре или энциклопедии.
Женщина держит в руке поводок. Она не идет, а будто летит, едва касаясь асфальта. У нее роскошные каштановые волосы, в которых, впрочем, тоже пробивается седина.
Сначала прохожие отводят глаза, потому что им становится неловко, по молчаливому соглашению, принятому в цивилизованном обществе, не следует пристально смотреть на... таких людей. Немножко не таких, как все... А их тут – целых трое. И даже если списать со счетов мальчика с торчащими волосами, отнеся его к разряду безобидных чудаков... то все равно останется двое – трясущийся, как от паркинсонизма, старик-мужчина и юноша, по виду – типичный даун.
Но потом, все же присмотревшись, прохожие понимают, что никто из них не чувствует себя ущербным и нисколько не смущается своим видом.
И тогда людям снова становится неловко – оттого, что им показалось поначалу, будто на эту компанию лучше не смотреть, это как-то неудобно.
Они идут уверенно, и горделивость их не напоказ, а естественная, внутренняя, они довольны и счастливы – потому что они вместе.
И тогда люди начинают понимать, что эта четверка (точнее, пятерка) – не те, кого стоит жалеть. Их нечего жалеть.
Потому что у них...
У НИХ ВСЕ ХОРОШО.
