Рюмин увидел старшего лейтенанта с папкой из коричневого кожзаменителя под мышкой, подошел к нему и показал служебное удостоверение.
— Наконец-то, — обрадовался старший лейтенант и представился: — Участковый Свиридов. Я введу вас в курс дела.
Он попросил коллег покинуть место происшествия, и его просьба была встречена с пониманием и видимым облегчением. Участковый провел Рюмина через маленькую прихожую и остановился на пороге спальни. Рюмин быстрым взглядом окинул комнату. Сердце наполнилось тоскливой пустотой.
На кровати лежало обнаженное тело девушки. Она была молода и красива, и оттого ее смерть выглядела еще более ужасной.
Белое шелковое белье, пушистый бежевый ковер, стены над изголовьем и платяной шкаф, — все было залито и забрызгано кровью. Изящная шея девушки была неестественно вывернута, и на ней зияла страшная рана, обнажая синеватые хрящевые кольца трахеи.
— Скорее всего, смерть наступила во время полового акта… — стал пояснять Свиридов, но Рюмин перебил.
— Как ее зовут?
Участковый порылся в бумагах.
— Лапина. Оксана Витальевна. Тело обнаружила…
Рюмин поднял руку, призывая его помолчать.
— Лапина… Оксана Витальевна… — медленно повторил он, приближаясь к кровати.
По мере того как он подходил ближе, взору его открывалась пугающая картина: Рюмин увидел раны на теле девушки. Поперек живота тянулись три неглубоких пореза; три таких же пореза, но расположенных продольно, проходили между белых, словно высеченных из мрамора, грудей.
Опыт подсказывал Рюмину, что девушка погибла около суток назад: тело успело остыть и потерять упругость. Из него ушла жизнь — но даже мертвое, оно было очень красивым.
Капитан осмотрел запястья и щиколотки и не нашел ни синяков, ни следов от веревок. Бесспорно, порезы были нанесены еще при жизни; вокруг ран бурой коркой запеклась кровь. Если бы убийца глумился над трупом, раны были бы бескровными.
— Есть перчатки, лейтенант? — спросил Рюмин.
Тот пожал плечами.
— У меня — нет. Может, у кого из ребят…
— Принеси, пожалуйста, — сказал Рюмин. Он вышел на середину спальни и опустился на колени. Длинные ворсинки ковра были примяты множеством ботинок. Разобрать, какие из следов принадлежат убийце, не представлялось никакой возможности.
Рюмин покачал головой и встал.
— А это что? — вслух спросил он.
На стене, над изголовьем, кровью была нарисована большая буква «М». Капитан пригляделся. Линии нигде не прерывались и на всем протяжении были одинаковой ширины. Следовательно, тот, кто это начертил, был спокоен.
— …и чувствовал себя в безопасности, — прошептал Рюмин.
— Что вы сказали? — послышалось над ухом — Рюмин так увлекся, что не заметил, как вернулся участковый.
— Да нет, ничего.
Капитан натянул перчатки, тугие резинки громко щелкнули, охватывая запястья.
— Кем она была? — спросил Рюмин.
— Моделью в одном из агентств, — ответил Свиридов. Он многозначительно поднял палец, показывая в потолок. — Наверняка чья-то пассия…
— Оставим догадки. Ограничимся фактами, — прервал его капитан, не желая развивать эту тему.
Наверное, убитая была чьей-то любовницей. Это было очевидно — иначе Надточия не стали бы вызывать в отдел, а шеф не стал бы разыскивать Рюмина. Но так же очевидно было и другое — кем бы она ни была, девушка не заслуживала такой участи.
В комнату вошел высокий парень в кожаной потертой куртке. В руках он держал профессиональный «Никон». Парень улыбнулся Рюмину, довольно бесцеремонно вышел на середину ковра и начал делать снимки.
Рюмин махнул рукой — все равно следы уже затоптаны, пусть работает.
— Возьми крупным планом порезы и букву на стене, — распорядился капитан.
Парень кивнул.
Рюмин подошел к шкафу. На полированной поверхности виднелись следы порошка для снятия отпечатков. Капитан открыл дверцы.
Одежда, аккуратно висевшая на плечиках, разительно контрастировала с довольно бедной обстановкой квартиры. Платья, костюмы и блузки смотрелись роскошно и явно были сшиты на заказ. По крайней мере, Рюмин не нашел ни одной фабричной этикетки.
Блеск и нищета. Фасад и изнанка. Девушка, носившая дорогие наряды, ютилась в скромной однокомнатной квартире.
— Она здесь прописана? — спросил Рюмин.
— Нет, снимала, — ответил участковый. — Уже два года. А прописана в Тюмени.
— Понятно.
Капитан еще раз осмотрел спальню. Больше здесь делать нечего. Широкая кровать, платяной шкаф, телевизор и компьютер в углу, — вот и вся мебель.
— Ни следов, ни улик, — сказал Рюмин.
— Ошибаетесь, — улыбнулся участковый. — В ванной, на зеркале — отличный отпечаток. Четкий, неразмазанный! Заглядение!
— А ну-ка, — Рюмин, сопровождаемый лейтенантом, направился в ванную комнату.
На зеркале, над раковиной, действительно стоял кровавый след пальца — вызывающий и демонстративный, как и буква «М» над изголовьем.
— Рано или поздно… — сказал Свиридов, потирая ладони.
— Думаю, его нет в картотеке, — остудил его энтузиазм Рюмин.
— А вдруг? — с надеждой спросил лейтенант.
Рюмин махнул рукой. Сейчас его больше интересовала сама ванна.
Капитан отдернул пластиковую занавеску: по ее нижнему краю, то прерываясь, то появляясь вновь, шла бледно-розовая полоса.
— Однако… — сказал он.
— Что-то нашли? — оживился участковый.
Рюмин не отвечал. Он залез в ванну, прижался щекой к стене и пальцем обрисовал на кафеле округлую фигуру.
— В чем дело, капитан? — Свиридова распирало от любопытства.
Он крутился и так, и этак, пытаясь выяснить, чем занимается Рюмин. Но тот молчал, прикидывая какие-то размеры. Наконец вылез из ванны.
— Он высокий, где-то около ста восьмидесяти пяти сантиметров, — сказал Рюмин, снимая перчатки. — Примерно как тот криминалист с фотоаппаратом, — он кивнул в сторону комнаты. — Хладнокровный и расчетливый убийца. Тем более непонятно, почему он оставил знак над кроватью и отпечаток? Как вызов?
— Откуда вы узнали про его рост? — спросил Свиридов.
— Это несложно, — вздохнул Рюмин. — Он убивал ее долго. Сначала резал. Думаю, бритвой — только острая бритва оставляет такие следы. Он держал девушку за горло — поэтому она не могла кричать. А потом — одним взмахом перерезал шею. До самого позвоночника. Удар четкий и сильный, направление раны ровное. Он был весь перепачкан в крови, поэтому помылся перед тем, как уйти, — видишь полосу на занавеске? На кафеле вода, высыхая, оставила матовое пятно. Я бы держал душ чуть ниже, значит, он выше меня. Как раз на пять сантиметров.
