— Ты неподражаем! — воскликнула Вяземская и села завтракать.
Она с аппетитом съела омлет с грибами, бутерброды с копченой колбасой, выпила полную чашку шоколада и положила руки на живот.
— Ты сбиваешь меня с пути истинного… — с укором сказала Анна. — Так я быстро растолстею.
— Будет повод сходить в магазин — за новой одеждой, — нашелся Северцев. — Ищи во всем положительную сторону.
— Постараюсь. А что там у нас с четвертым пунктом?
— Не понял?
— Ты сказал, у тебя есть план. Три пункта я уже слышала. Какой четвертый?
— Четвертый? — Александр стал серьезен. Он подошел к Анне, обнял за талию, прижал к себе. — Я хочу всегда быть рядом с женщиной, которую люблю…
Вяземская спрятала голову у него на груди.
— И она этого хочет… — тихо произнесла Анна.
— Правда?
— Можешь не сомневаться.
Через полчаса они спустились во двор и сели в «Лансер».
— Тебе куда? — спросила Анна.
— Высади меня на Пресне. Надо забежать в «Московский комсомолец», получить гонорар.
— Правильно, — шутливо одобрила Вяземская. — Я — женщина дорогая. Тебе придется много работать.
Она стала выруливать со стоянки. У тротуара стоял огромный черный джип — «Шевроле-Тахо» с тонированными стеклами. Раньше Анна его здесь не видела.
Но она не придала этому никакого значения.
38
В восемь утра Рюмин ехал на службу. Впрочем, ехал — это слишком громко сказано. Скорее — толкался в пробке, понемногу продвигаясь вперед.
До конца срока, обозначенного Надточием, оставались одни сутки. Двадцать четыре часа — на то, чтобы взять четкий след. Не так уж и много, учитывая изворотливость и хитрость убийцы.
Капитан угрюмо смотрел на обрез капота.
Обычно поймать преступника не составляло особого труда. Рюмин по собственному опыту знал, что он всегда где-то рядом — выражаясь боксерской терминологией, на средней дистанции, в пределах досягаемости прямого удара. Надо только правильно прицелиться, почувствовать, где будет находиться подбородок противника в следующую секунду.
Но сейчас все было по-другому. Капитану казалось, что он вышел на ринг и в этот момент кто-то погасил свет. Удары сыпятся один за другим, отовсюду и под какими-то немыслимыми углами, а Рюмин бестолково крутится на месте и никак не может сообразить, откуда начнется новая атака.
Образно выражаясь, капитан утратил рисунок боя. Первым номером все время оставался неведомый убийца, он постоянно диктовал свои условия — и это приводило Рюмина в бешенство.
Зазвонил мобильный. Капитан бросил взгляд на дисплей. Абонент не определился — видимо, звонивший включил функцию антиопределителя.
— Да! Рюмин! Слушаю!
В трубке возникло еле слышное сипение. Затем — неразборчивые слова, переходящие в хрип.
— Говорите громче! Я… Что?!
Рюмин резко остановился. Ехавший за ним автомобиль принялся сигналить.
— Хорошо. Постараюсь побыстрее.
Капитан высунул руку из окна, помахал, призывая тех, кто ехал в левом ряду, уступить дорогу. Это подействовало. Рюмин вывернул руль, втиснул машину в образовавшийся промежуток и пересек двойную сплошную линию разметки.
Полоса, ведущая из центра, была свободна. Капитан нажал на газ, и «восьмерка», набирая скорость, помчалась в сторону МКАД. Теперь главное — не опоздать!
* * *
Дорога заняла гораздо меньше времени, чем вчера — капитан двигался навстречу преобладающему транспортному потоку.
Через полчаса Рюмин уже въезжал в высокие ворота, на территорию закрытой частной клиники. Он оставил машину на площадке рядом с будкой охранника, спросил подошедшую женщину:
— Он еще… — на языке вертелось «жив», но капитан вовремя осекся. — Может говорить?
Женщина молча кивнула и знаком показала: «Следуйте за мной!». Они прошли мимо оранжереи и свернули на дорожку, ведущую к замку.
Каблуки гулко застучали по настилу подъемного моста. Во рву, лениво помахивая хвостами, плавали зеркальные карпы. Крутые берега поросли кувшинками.
Женщина вставила пластиковую карточку в прорезь электронного замка и открыла дверь. Рюмин оказался в просторном холле. Из-под потолка струился нежный спокойный свет. Проходя через огромный витраж, он окрашивался в различные цвета: красные, зеленые, желтые и синие пятна играли на серых каменных плитах пола.
Женщина провела капитана по коридору и остановилась в дальнем углу, перед камерой наблюдения. Послышалось приглушенное гудение электроприводов, и массивная дверь, искусно замаскированная в стене, открылась. Рюмин заглянул в проем — ступеньки полого уходили вниз.
Женщина — как ему показалось, немного нетерпеливо — качнула головой.
— А вы? — спросил Рюмин.
Она сделала отрицательный жест.
— Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть… — пробормотал капитан и стал спускаться.
Сейфовая дверь за его спиной так же тихо закрылась.
* * *
В подвале замка было тихо и прохладно. Потоки свежего воздуха касались разгоряченного лица, словно чье-то затаенное дыхание. Капитан увидел вдали яркий электрический свет и направился туда.
Рюмин вошел в большую комнату. Центральное место занимала широкая кровать. На высоких подушках, по грудь укрытый хрустящей накрахмаленной простыней, лежал Гурвич. Лицо его осунулось, черты заострились, кожа приобрела болезненный землистый оттенок, особенно заметный на фоне белизны наволочек.
Он нисколько не напоминал вчерашнего Гурвича — властного и уверенного в себе феодала, правителя местных земель. Сегодня Аркадий Львович выглядел как подыхающая от старости черепаха, насильно лишенная панциря.
Из костлявых рук торчали иглы; к ним тянулись прозрачные пластиковые трубки, по которым что-то капало и переливалось. К груди были приклеены датчики, регистрирующие показатели работы сердца. Данные выводились на большой монитор, стоявший у изголовья.
Рядом с кроватью сидел человек в белом халате. Увидев Рюмина, он сдержанно кивнул и положил длинные холеные пальцы на запястье Гурвича, пытаясь нащупать пульс.
Аркадий Львович, почувствовав прикосновение, с трудом поднял тяжелые набрякшие веки. Серые губы дрогнули — словно в грубом камне появилась расселина.
— Иди… — прошипел он, обращаясь к врачу.
Тот озабоченно покачал головой, встал и шепнул Рюмину:
— Пять минут, не больше. Ему нельзя волноваться.
Врач вышел — капитан увидел его изображение на одном из многочисленных экранов, занимавших всю стену напротив кровати. Гурвич, не покидая подвальной комнаты, мог следить за тем, что происходит в его владениях.
