Зеленая линия на мониторе отчаянно запульсировала. Две цифры в правом верхнем углу превратились в три. Налились красным, будто кровью. Раздался тревожный писк.
На шум прибежал врач, бесцеремонно отстранил Рюмина.
— Довольно! Вам надо уйти! Капитан примирительно поднял руки.
— Ухожу. До свидания, Аркадий Львович! — сказал он. — Поправляйтесь!
* * *
В начале одиннадцатого Рюмин припарковал машину у здания управления на Петровке.
Наконец-то! Убийца корчился на мушке. Кирилл Волков. Оставались технические тонкости. Капитан взял след. Даже если обложить преступника в течение суток не удастся, по крайней мере, будет что докладывать шефу.
Рюмин миновал охрану на входе и направился в левое крыло, где размещался информационный центр. Он поднялся на третий этаж и двинулся по коридору. Дверь одного из кабинетов была приоткрыта. Капитан, погруженный в свои мысли, прошел мимо, но тут же остановился и замер.
Он вспомнил, кому принадлежал этот кабинет. На время ремонта, затеянного «всего на две недели» еще в июле и, как водится, затянувшегося до конца сентября, часть сотрудников перевели в левое крыло. Здесь работал Воронцов.
Рюмин медленно вернулся назад и, придав лицу скучающее выражение, как бы невзначай заглянул через приоткрытую дверь. Он понял, что заставило его насторожиться. На столе лежал фотоаппарат с телеобъективом. «Olympus». Прозрачный пластиковый пакет для хранения вещественных доказательств был аккуратно разрезан, печати сорваны, задняя крышка фотоаппарата открыта.
«Пленка! — подумал Рюмин. — Должно быть, она уже в лаборатории. Значит, у меня не так много времени. Увидев, кто изображен на снимках, Воронцов не станет долго колебаться — начнет копать. И тогда — жди неприятностей. Меня наверняка отстранят от дела…».
В проеме появился Воронцов. Он в упор смотрел на капитана, и на губах его играла нехорошая усмешка.
Рюмин не сказал ни слова — молча кивнул и пошел дальше.
В конце коридора он свернул на лестницу и спустился на второй этаж, в лабораторию к Петровскому.
— Стас! — громко окликнул капитан, перекрывая хриплый рев Джо Коккера.
На этот раз старик пел «You can leave your hat on». «Шляпу можешь оставить» — в переводе на русский. Мол, раздевайся, детка! Снимай с себя все, а шляпу… Можешь оставить.
Из соседней комнатки появился Петровский. Рюмин бы сказал, что он выглядел хуже, чем обычно — если бы к Стасу были применимы эти понятия: «хуже» или «лучше». Грязные волосы всклокочены, глаза покраснели, вокруг них залегли фиолетовые круги. Даже всегда тугой живот опал и теперь как-то обреченно болтался поверх ремня, поддерживающего брюки.
— Что с тобой? — спросил капитан.
— Да так… — отмахнулся криминалист. — Ерунда! В желчном пузыре нашли камни, на следующей неделе ложусь на операцию… Жену сократили на работе… Сына, оболтуса, собираются выгонять из школы — расследовал кражу сосисок в столовой и пришел к выводу, что виноват директор. А в целом… Все неплохо!
Рюмин не знал, что сказать. На фоне неприятностей, свалившихся на голову Стаса, собственные проблемы казались мелкими и незначительными.
— Хочешь пончиков? — участливо спросил капитан.
— Очень, — с грустью в голосе ответил Петровский. — Но мне нельзя. Камни…
— Совсем забыл, извини. Повисло неловкое молчание.
— Тебе что-то нужно? — пришел на помощь криминалист.
— Да. Скажи, Воронцов приносил пленку для проявки?
— Вон. Полощется в проявителе.
— Когда будет готова? Петровский пожал плечами.
— Минут через десять. Заходи, посмотришь;
— Только… Я не хочу, чтобы он об этом знал.
— Тайны мадридского двора?
— Ну… — Рюмин неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Вроде того…
— Неприятный тип. Сказал, что я сам виноват — мол, меньше надо есть.
— В смысле?
— Это я про камни…
— А-а-а… Жестоко.
— Конечно. Я люблю поесть — ну и что с того? Ты отнесись к моему желчному пузырю по-человечески.
— Согласен. — Капитан посмотрел на часы. — Я еще зайду.
— До встречи, — и Стас скрылся в соседней комнате.
А Рюмин отправился в информационный центр.
* * *
Несмотря на то, что «рублевское побоище» случилось без малого семь лет назад, об этом случае хорошо помнили. Сотрудница сразу нашла нужное дело: сняла с полки и положила на стол перед капитаном. Пухлая папка в сером картонном переплете издала звук, напоминавший тяжелый вздох, пыль заискрилась в солнечных лучах.
Рюмин развязал веревочные тесемки, перевернул обложку и начал читать.
Девятнадцатого июля 1999-го года в половину третьего ночи в дежурную часть пожарной охраны поступил вызов — горел особняк на Рублевке. Три расчета прибыли на место через четыре минуты. Крепкие ворота были заперты, никто не торопился их открывать. Попасть на территорию через участок соседей не получилось — высокая кирпичная стена окружала особняк со всех сторон.
Старший расчета принял единственно верное решение — он зацепил тросом створки ворот, и пожарная машина выдрала их к чертовой матери. Но тут пришлось столкнуться с новой проблемой. Двери особняка оказались наглухо закрыты. Огонь полыхал внутри, распространялся по дому с немыслимой скоростью; когда включили брандспойты, половина крыши уже обрушилась, вторая была готова рухнуть в любую секунду.
Через несколько минут в автоцистерне закончилась вода. Пожарные бросились к гидранту и обнаружили, что он поврежден. Старший вызвал подкрепление, и тут в доме начались взрывы. Рвались канистры с бензином; шестнадцать огненных столбов взметнулись в черное небо. Сомнений больше не оставалось: если в доме и были люди, то спасти их не удастся.
Пожар потушили через два часа. На месте дымящихся развалин принялись работать милиция и прокуратура. Даже видавшие всякие виды опера были потрясены страшной картиной: в доме нашли шесть обгоревших трупов. Судебно-медицинская экспертиза показала, что все шестеро были мертвы задолго до того, как возник пожар.
Хозяева дома — супружеская чета Волковых — и четверо человек из обслуги были убиты выстрелами из охотничьего ружья. В упор, крупной картечью, разрывающей человека на части. Но больше всего досталось хозяину: сначала убийца переломал ему пальцы, а потом — размозжил голову тупым тяжелым предметом. Скорее всего, прикладом — дорогой «Benelli» с расщепленным ложем валялся на полу в гостиной.
Погибший Волков был крупным бизнесменом. Главной стала версия о мести конкурентов — тем более что страна переживала неспокойное время, и заказные убийства были не редкостью. Затем на первый план вышла версия ограбления: в доме не нашли ни денег, ни ценностей, а банковские счета Волкова как-то подозрительно быстро опустели — буквально через несколько часов после трагедии.
