— Саша, мне страшно! — прошептала она. — Давай вернемся, сядем в такси и уедем.
Александр нежно обнял ее дрожащие плечи.
— По сути, — сказал он, — все сводится к одному простому вопросу. Ты мне веришь? Или — нет?
— Верю.
— Тогда чего же ты боишься, глупенькая? — он мягко забрал у нее ключи и направился к двери бокса.
50
Телефон Вяземской не отвечал, а мобильный Рюмина находился на последнем издыхании — в последний раз капитан заряжал аккумулятор два дня назад. Аппарат издал длинный писк, дисплей мигнул и погас.
— Черт! — воскликнул Рюмин и отбросил бесполезную штуковину в сторону.
«Братиславская, 23, квартира 121». Сработала профессиональная привычка — капитан запоминал любые мелочи. Ему достаточно было один раз — в первый день знакомства — взглянуть на паспорт Северцева, чтобы адрес отпечатался в памяти навсегда.
Рюмин набрал на домофоне номер квартиры, но ответа не дождался. Тогда он нажал кнопку вызова, и вскоре дверь открыла консьержка.
— Вы к кому, молодой человек?
Капитана давно уже никто не называл «молодым человеком», только безнадежно престарелые особы. Он мысленно поблагодарил за лестное обращение и показал удостоверение.
— Где сто двадцать первая квартира?
— На втором этаже, но…
Дальше Рюмин не слушал; он взбежал на второй этаж, подошел к двери, обитой черным дерматином, и вдавил кнопку звонка. Потом приложил ухо к косяку и прислушался. Внутри было тихо.
Рюмин позвонил еще раз — по-прежнему тихо, никакого движения.
Капитан спустился вниз, проверил почтовый ящик с номером 121. Ящик был до отказа забит рекламными листовками.
Рюмин подошел к консьержке.
— Скажите, вы давно видели жильца из сто двадцать первой?
Женщина издала короткий смешок. Большие очки с толстыми линзами сползли на кончик носа.
— Какой же это жилец? Жилец — тот, кто живет постоянно. А этот — так, появится раз в месяц и поминай, как звали!
— А когда он был здесь в последний раз?
Консьержка сделала серьезное лицо, наморщила лоб. Наверное, это помогало ей думать.
— Неделю назад, — наконец объявила она. — Или — дней пять. Или — десять. Нет, наверное, все-таки неделю.
— Понятно.
Рюмин выбежал из подъезда, обогнул дом и посмотрел на фасад со стороны улицы. Три окна на втором этаже, приблизительно в том месте, где была расположена сто двадцать первая квартира, выделялись среди остальных особенно грязными стеклами. Наверное, их не мыли уже лет пять, с момента постройки дома.
Под средним окном было небольшое крылечко, над ним — козырек и щит из синего пластика — «КМБ-банк». Капитан разбежался, оттолкнулся ногой от стены и зацепился руками за край козырька. Легко подтянулся, забрался наверх и припал к стеклу.
Взгляду предстала комната, явно нежилая — голый бетонный пол, стены, кое-как оклеенные газетами, с потолка на витом шнуре свисает лампочка в патроне. В углу, рядом с окном, стоял древний обшарпанный стол, и на нем что-то лежало. Какие-то бумаги, картинки…
Рюмин приложил к лицу ладони, чтобы не мешали солнечные блики. Картинки показались знакомыми. Собственно, это более походило на портреты.
— Анна?
Капитан, не недолго думая, выбил локтем стекло, открыл раму и шагнул в квартиру. Он подошел к столу и почувствовал, как по спине поползли холодные мурашки.
На одном снимке, видимо, старом, отретушированном и многократно увеличенном, было лицо Лизы. Тонкие черты, острый нос, зеленые глаза, густое черное каре. На другом — Вяземская, с гладкой прической, волосами, убранными назад. Черное густое каре дорисовано фломастером.
Капитан взял оба портрета и подошел к окну. Теперь, когда он держал их рядом, Рюмин не мог отличить, где Лиза, а где — Вяземская. Сходство было поразительным.
Капитан разжал пальцы. Листы бумаги, кружась, поплыли в воздухе. Но еще до того, как они коснулись грязного пола, Рюмин выскочил из квартиры, в несколько огромных прыжков преодолел два лестничных пролета и запрыгнул в машину.
Одно только слово билось в голове на все лады: короткое, нехорошее, приводившее в отчаяние. «Поздно»!
Взревел мотор. Покрышки вцепились в шероховатости асфальта; колеса провернулись и толкнули машину вперед. Капитан вступил в поединок со временем — самым коварным и безжалостным противником.
Шансов было немного. Но пытаться стоило.
51
Северцев отодвинул тяжелый засов, вставил ключ в замочную скважину и трижды повернул.
Анна внимательно следила за Лизой. Пациентка не делала никаких резких движений и внешне оставалась безучастной к происходящему. Она отошла от стекла и села на полку.
Александр открыл дверь и замер на пороге, приглашая Вяземскую последовать его примеру.
«Боже, что я делаю? — подумала Анна. — Зачем? Я нарушаю все существующие инструкции, какие только можно и нельзя!».
Но… Он выглядел таким уверенным. Сильным. Надежным.
И Вяземская решилась. Они вместе вошли в бокс.
— Лиза? — сказал Северцев — глубоким и красивым голосом.
Этот голос проникал в самое сердце, заставлял его учащенно биться. В нем было множество оттенков самых разных чувств и эмоций. Анна вздрогнула и ощутила нечто, похожее на укол ревности.
Но еще больше ее удивил ответ.
— Кирилл… — прошептала узница и закрыла руками лицо.
В следующую секунду она вскочила на ноги и подошла к Северцеву.
— Как долго я тебя ждала…
Анна отказывалась верить. Все это напоминало дурной сон. Возможно, сейчас все закончится — надо только проснуться!
— Я… — попыталась сказать Вяземская. Широкая ладонь Северцева закрыла ей рот.
Правая рука быстро скользнула в карман. Анна увидела шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Мнимый Александр повернул голову Вяземской; тонкая игла легко проколола кожу и целиком вошла в шею.
Анна забилась, но Северцев крепко держал ее. Он ввел препарат, и Вяземская ощутила, как по всему телу разливается холодящая слабость. Ноги подкосились, дышать стало труднее.
Лиза подошла к брату, положила руку на мужскую часть тела.
— Ты спал с ней? — грозно спросила она.
— Не сейчас, — ласково ответил Волков. — У нас еще будет время все выяснить. А пока — помоги мне ее раздеть.
— Ты и сам неплохо справлялся! — не унималась Лиза. — Я чувствовала твой запах. От нее просто воняло тобой!
Кирилл нагнулся; две пары жадных губ слились в поцелуе. Он вдруг дернулся. Анна скосила глаза — шея уже отказывалась повиноваться — и увидела, как из прокушенной губы Волкова течет алая струйка. Он блаженно закрыл глаза, медленно облизал кровь.
