— Какой ужас!
— Вот именно ужас. Потом наши солдаты снова вошли в
Атланту, и наш поезд тоже вернулся сюда. Ну, и война, мисс Скарлетт, скоро
окончилась… Повсюду было столько посуды, и кроватей, и матрасов, и одеял, и все
это — ничье. Думается мне, по праву все это принадлежало янки, потому что
таковы условия капитуляции, верно?
— Угу, — рассеянно пробормотала Скарлетт. Она
стала согреваться, и от тепла ее начало клонить в сон.
— Я до сих пор сам не знаю, правильно ли я
поступил, — продолжал он не очень уверенно. — Но мне Тогда казалось,
что все эти вещи янки вовсе ни к чему. Скорее всего они бы их сожгли. А ведь
наши заплатили за них полновесной монетой, и я решил, что все это должно
принадлежать Конфедерации и конфедератам. Понимаете, как я мыслил?
— Угу.
— Я рад, что вы соглашаетесь со мной, мисс Скарлетт. А
то это лежит у меня на совести. Многие говорили мне: «Да забудь ты об этом,
Фрэнк», но я не могу. Я не мог бы смотреть людям в глаза, если б думал, что
поступил не так. А по-вашему, я правильно поступил?
— Конечно, — сказала она, не очень понимая, о чем
болтает этот старый болван. Что-то насчет своей совести. Когда человеку столько
лет, как Фрэйку Кеннеди, пора бы уж научиться не задумываться над тем, что не
имеет значения. Но он всегда был какой-то нервный, вечно трепыхался из-за
чего-нибудь, точно старая дева.
— Я рад, что вы так говорите. После поражения у меня
было около десяти долларов серебром, и больше ничегошеньки. А вам известно, чти
янки сделали в Джонсборо с моим домом и магазином. Я просто не знал как быть. И
вот на эти десять долларов я настелил крышу над старой лавкой у Пяти Углов,
перетащил туда госпитальное оборудование и стал его продавать. Всем нужны были
кровати, и посуда, и матрасы, а продавал я дешево, потому как считал, что это
не моя собственность. Но все же кое-какие деньги я на этом выручил и тогда
привез еще товаров, и лавка моя теперь процветает. Думаю, сумею выжать из нее
немало денег, если дело и дальше так пойдет.
При слове «деньги» у Скарлетт сразу прояснилось в голове и
все ее внимание сосредоточилось на собеседнике.
— Вы говорите, нажили денег?
Он так и расцвел, увидев ее интерес. Если не считать Сьюлин,
женщины обращали на него ровно столько внимания, сколько требует вежливость, и
ему льстило то, что такая красавица, как Скарлетт, с интересом слушает его.
Он попридержал лошадь, чтобы успеть до дома побольше рассказать
о себе.
— Я не миллионер мисс Скарлетт, и по сравнению с теми
деньгами, какие у меня были раньше, то, чем я владею сейчас, — сущий
пустяк. Но в этом году я все-таки заработал тысячу долларов. Пятьсот долларов,
само собой, пошли на оплату товаров, на ремонт лавки и в счет аренды. Но
пятьсот у меня осталось чистыми, а поскольку оборот увеличивается, в будущем
году я должен заработать тысячи две. Я, конечно, найду им применение, потому
как, видите ли, у меня на примете есть еще одно дельце.
Разговор о деньгах вызвал у Скарлетт живейший интерес.
Она прикрыла глаза густыми, прямыми, как стрелы, ресницами и
придвинулась поближе к нему.
— А что это за дельце, мистер Кеннеди?
Он рассмеялся и хлестнул лошадь вожжами по спине.
— Боюсь, я утомляю вас своими разговорами про дела,
мисс Скарлетт. К чему такой хорошенькой женщине, как вы, интересоваться делами!
Старый дурак!
— О, я знаю, в делах я полная невежда, не это так
интересно! Пожалуйста, расскажите мне все подробнее, а чего я не пойму, вы
объясните.
— Ну так вот, второе дельце, которое у меня на
примете, — это лесопилка.
— Что?
— Лесопилка, где пилят лес и делают доски. Я ее еще не
купил, но подумываю. Тут, за городом, на Персиковой дороге, есть человек по
имени Джонсон — он владеет такой лесопилкой и хочет ее продать. Ему нужны
деньги — и немедленно, поэтому он готов продать ее мне и поработать на меня за
понедельную плату. В этих краях осталось всего несколько лесопилок, мисс
Скарлетт. Янки почти все уничтожили. А владеть лесопилкой — все равно что найти
золотую жилу, потому что за доски можно запросить любые деньги. Ведь янки
сожгли здесь столько домов, людям просто жить сейчас негде, поэтому все как
сумасшедшие и кинулись строить. А леса не хватает, и быстро получить его —
неоткуда. Народ же в Атланту так и стекается со всех сторон: и из сельских мест
— кто не в силах обработать землю без черномазых, и янки, и «саквояжники» — эти
ринулись сюда как стервятники, чтобы побольше пообглодать наши кости. Попомните
мои слова:
Атланта скоро станет большим городом и для домов потребуется
строительный материал. Поэтому я и хочу купить эту лесопилку, как только.., как
только выколочу деньги из своих должников. На будущий год в это время мне уже,
наверное, легче будет дышаться: я не буду так стеснен в деньгах. Я.., я думаю,
вы понимаете, почему я хочу побыстрее нажить побольше денег, да?
Он покраснел и снова крякнул. «Он думает о Сьюлин», — в
сердцах сказала себе Скарлетт.
На секунду у нее мелькнула мысль попросить у него в долг
триста долларов, но она устало отбросила ее. Он смутится, начнет заикаться,
будет придумывать разные отговорки, но ничего не даст. Он своим горбом
заработал их, чтобы весной жениться на Сьюлин, и если сейчас с ними расстанется,
то свадьбу придется отложить на неопределенное время. Даже если бы ей удалось
пробудить в нем сочувствие, воззвать к его долгу по отношению к будущей родне и
добиться обещания дать ей взаймы, она знала, что Сьюлин никогда этого не
допустит. Сьюлин так боится остаться старой девой, что перевернет небо и землю,
лишь бы выйти замуж.
Интересно, что этот старый болван нашел в ее вечно хнычущей,
вечно недовольной сестрице, чтобы загореться таким желанием свить ей теплое
гнездышко? Сьюлин не заслуживает любящего мужа и доходов с лавки и лесопилки.
Стоит денежкам завестись у нее, как она примет неприступный вид и ни единого
цента не даст на Тару. Нет, кто угодно, но не Сьюлин! Ей бы только выбраться
оттуда, а пойдет ли Тара с молотка за неуплату налогов или сгорит дотла — ей
все равно, лишь бы у нее были красивые платья да перед именем стояло «миссис».
Раздумывая о том, какое обеспеченное будущее ждет Сьюлин и
какое зыбкое будущее ждет ее и Тару, Скарлетт почувствовала жгучую злость на
несправедливость жизни. Она поспешно отвернулась и стала смотреть на грязную
улицу, чтобы Фрэнк не заметил выражения ее лица. Она все теряет, все, в то
время как Сью… И Скарлетт вдруг приняла решение.
Не получит Сьюлин Фрэнка — ни его лавку, ни лесопилку!
Сьюлин этого не заслуживает. Все это будет у нее, у
Скарлетт. Она подумала о Таре и вспомнила, как Джонас Уилкерсон, точно гремучая
змея, возник у парадного крыльца, и решила ухватиться за последнюю соломинку,
появившуюся над затонувшим кораблем ее жизни. Ретт обманул ее ожидания, но
господь послал ей вместо него Фрэнка.
