— Он просто…
— О да, я знаю. Допустим, он делает все что может, но я
не представляю себе, чтобы помощь от него была так уж велика. В жизни вы не
сделаете из Уилкса фермера.., или вообще человека в какой-то мере полезного.
Это порода чисто орнаментальная. Ну, а теперь пригладьте свои взъерошенные
перышки и забудьте о моих грубых высказываниях по адресу гордого и
высокочтимого Эшли. Странно, что подобные иллюзии могут подолгу существовать в
головке даже такой трезвой женщины, как вы. Так сколько же вам надо денег и
зачем они вам нужны? — Она молчала, и он повторил: — Зачем они вам нужны?
И постарайтесь сказать мне правду. Увидите, это сработает не хуже, чем ложь.
Даже лучше, ибо если вы солжете, я, конечно же, это обнаружу, и можете себе
представить, как вам потом будет неловко. Запомните навсегда, Скарлетт: я могу
стерпеть от вас что угодно, кроме лжи, — и вашу неприязнь, и ваш нрав, и
все ваши злобные выходки, но только не ложь. Так для чего вам нужны деньги?
Она была в такой ярости от его нападок на Эшли, что с
радостью плюнула бы ему в лицо, стерла бы с его губ эту усмешечку, гордо
отказалась бы от, его денег. И чуть было этого не сделала, но холодная рука
здравого смысла удержала ее. Она с трудом подавила в себе гнев и попыталась
придать лицу милое, исполненное достоинства выражение. А он откинулся на спинку
стула и протянул ноги к печке.
— Ничто не доставляет мне такого удовольствия, —
заметил он, — как наблюдать за внутренней борьбой, которая происходит в
вас, когда принципы сталкиваются с таким практическим соображением, как деньги.
Я, конечно, знаю, что практицизм в вас всегда победит, и все же не выпускаю вас
из виду: а вдруг лучшая сторона вашей натуры одержит верх. И если такой день
наступит, я тут же упакую чемодан и навсегда уеду из Атланты. Слишком много на
свете женщин, в которых лучшая сторона натуры неизменно побеждает… Но вернемся
к делу. Так сколько и зачем?
— Я не знаю точно, сколько мне потребуется, —
нехотя процедила она. — Но я хочу купить лесопилку. И по-моему, могу
получить ее дешево. А потом мне потребуются два фургона и два мула. Причем два
хороших мула. И еще лошадь с бричкой для моих нужд.
— Лесопилку?
— Да, и если вы одолжите мне денег, то половина доходов
— ваша.
— На что мне лесопилка?
— Чтобы делать деньги! Мы сможем заработать кучу денег.
А не то я могу взять у вас взаймы под проценты. Стойте, стойте, хороший процент
— это сколько?
— Пятьдесят процентов считается очень неплохо.
— Пятьдесят… Да вы шутите! Перестаньте смеяться, вы,
дьявол! Я говорю серьезно.
— Потому-то я и смеюсь. Интересно, понимает ли
кто-нибудь, кроме меня, что происходит в этой головке, за этой обманчиво милой
маской?
— А кому это интересно? Послушайте, Ретт, и скажите,
кажется вам это дело выгодным или нет. Фрэнк рассказал мне, что один человек, у
которого есть лесопилка недалеко от Персиковой дороги, хочет ее продать. Ему
нужны наличные — и быстро. Поэтому он наверняка продаст дешево. Сейчас в округе
не так много лесопилок, а люди ведь строятся.., словом, мы могли бы продавать
пиленый лес по баснословным ценам. И человек тот готов остаться и работать на
лесопилке за жалованье… Все это Фрэнк мне рассказал. Фрэнк сам купил бы
лесопилку, будь у него деньги. Я думаю, он так и собирался сделать, да только я
забрала у него деньги, чтоб заплатить налог за Тару.
— Бедняга Фрэнк! Что он скажет, когда узнает, что вы
купили ее прямо у него из-под носа?! И как вы объясните ему, что взяли у меня
деньги взаймы — ведь это же вас скомпрометирует!
Об этом Скарлетт не подумала — все ее мысли были лишь о том,
чтобы получить деньги и купить на них лесопилку.
— Но я просто не скажу ему ничего.
— Так не под кустом же вы их нашли — это-то он поймет.
— Я скажу ему.., вот: я скажу ему, что продала вам свои
бриллиантовые подвески. Я вам их и дам. Это будем моим обес… Ну, словом, вы
понимаете, о чем я говорю.
— Я не возьму ваших подвесок.
— Но они мне не нужны. Я их не люблю. Да и вообще они
не мои.
— А чьи же?
Перед ее мысленным взором снова возник удушливый жаркий
полдень, глубокая тишина в Таре и вокруг — и мертвец в синей форме,
распростертый на полу в холле.
— Мне их оставили.., оставил один человек, который
умер. Так что они, в общем-то, мои. Возьмите их. Они мне не нужны. Я предпочла
бы взамен деньги.
— О господи! — теряя терпение, воскликнул
он. — Да неужели вы ни о чем не можете думать, кроме денег?
— Нет, — откровенно ответила она, глядя на него в
упор своими зелеными глазами. — И если бы вы прошли через то, через что
прошла я, вы бы тоже ни о чем другом не думали. Я обнаружила, что деньги —
самое важное на свете, и бог мне свидетель, я не желаю больше жить без них.
Ей вспомнилось жаркое солнце, мягкая красная земля, в
которую она уткнулась головой, острый запах негритянского жилья за развалинами
Двенадцати Дубов — вспомнилось, как сердце выстукивало: «Я никогда не буду
больше голодать. Я никогда не буду больше голодать».
— И рано или поздно у меня будут деньги — будет много
денег, чтоб я могла есть вдоволь, все что захочу. Чтоб не было больше у меня на
столе мамалыги и сушеных бобов. И чтоб были красивые платья и все — шелковые…
— Все?
— Все, — отрезала она, даже не покраснев от его
издевки. — У меня будет столько денег, сколько надо, чтобы янки никогда не
могли отобрать Тару. А в Таре я настелю над домом новую крышу, и построю новый
сарай, и у меня будут хорошие мулы, чтоб пахать землю, и я буду выращивать
столько хлопка, сколько вам и не снилось. И Уэйд никогда не будет ни в чем
нуждаться, даже не узнает, каково это жить без самого необходимого. Никогда! У
него будет все на свете. И все мои родные никогда больше не будут голодать. Я
это серьезно. Все — от первого до последнего слова. Вам не понять этого — вы
ведь такой эгоист. Вас «саквояжники» не пытались выгнать из дома. Вы никогда не
терпели ни холода, ни нужды, вам не приходилось гнуть спину, чтоб не умереть с
голоду! Он спокойно заметил:
— Я восемь месяцев был в армии конфедератов. И не знаю
другого места, где бы так голодали.
— В армии! Подумаешь! Но вам никогда не приходилось
собирать хлопок, прореживать кукурузу. Вам… Да не смейтесь вы надо мной!
Голос ее зазвенел от гнева, и Ретт поспешил снова накрыть ее
руки ладонью.
— Я вовсе не над вами смеялся. Я смеялся над тем, как
не соответствует ваш вид тому, что вы на самом деле есть. И я вспомнил, как
впервые увидел вас на пикник?? у Уилксов. В платье зелеными цветочками и зеленых
туфельках, и вы были по уши заняты мужчинами и полны собой. Могу поклясться, вы
тогда понятия не имели, сколько пенни в долларе, и в голове у вас была одна
только мысль — как заполучить Эш…
