Скарлетт смотрела на бабулю, сосредоточенно нахмурясь,
пытаясь переварить ее слова. Но к чему все это было сказано, она по-прежнему не
улавливала и все еще негодовала по поводу того, что Эшли сравнили с черепахой,
барахтающейся на спине.
— По-моему, вы не правы насчет Эшли, — внезапно
объявила она.
— Скарлетт, ты просто глупа.
— Это вы так думаете, — грубо оборвала ее
Скарлетт, жалея, что нельзя надавать старухе по щекам.
— О, конечно, ты достаточно умна, когда речь идет о
долларах и центах. Умна по-мужски. Но как женщина ты совсем не умна. Когда речь
идет о людях, ты нисколечко не умна.
Глаза Скарлетт заметали молнии, она сжимала и разжимала
кулаки.
— Я тебя как следует распалила, да? — заметила с
улыбкой старая дама. — Что ж, этого-то я и добивалась.
— Ах, вот как, вот Как?! А зачем, позвольте узнать?
— У меня есть на то достаточно причин, и весьма веских.
Старуха откинулась в кресле, и Скарлетт вдруг увидела, какая она бесконечно
старая и усталая. Скрещенные на веере маленькие скрюченные желтые лапки
казались восковыми, как у мертвеца. Внезапно Скарлетт многое поняла, и весь
гнев ее улетучился. Она перегнулась и взяла в ладони руку старухи.
— Какая же вы миленькая старенькая лгунишка, —
сказала она. — Вы же сами ни единому слову не верите из всей этой чепухи.
Просто вы сейчас говорили что в голову придет, только бы я не думала о папе,
верно?
— Нечего ко мне подлизываться! — проворчала Старая
Хозяйка, выдергивая руку. — А говорила я с тобой по этой причине, отчасти
же потому, что все сказанное мной — правда, а ты слишком глупа, чтобы понять,
что к чему.
Но, произнося эти слова, она улыбнулась, и они не прозвучали
так уж резко. И Скарлетт тотчас забыла об обиде, которая была нанесена Эшли.
Значит, бабуля, к счастью, на самом деле вовсе так о нем не думает.
— Все равно спасибо. Вы были очень любезны, что
поговорили со мной, и я рада, что вы поддерживаете меня насчет Уилла и Сьюлин,
хотя.., хотя очень многие не одобряют их брака.
В этот момент в холле появилась миссис Тарлтон с двумя
стаканами пахтанья. Неумелая хозяйка, она расплескала пахтанье, и стаканы были
перепачканы.
— Мне пришлось спускаться за ним в погреб, —
сказала она. — Пейте скорее, потому что все уже возвращаются с кладбища.
Скарлетт, неужели ты в самом деле позволишь Сьюлин выйти замуж за Уилла? Я,
конечно, вовсе не хочу сказать, что он нехорош для нее, но ведь он же из
«голодранцев», и к тому же…
Взгляд Скарлетт встретился со взглядом бабули. В старческих
глазах горел озорной огонек, и в глазах Скарлетт вспыхнули ответные искорки.
Глава 41
Когда все распростились и скрип колес и цоканье копыт
замерли вдали, Скарлетт прошла в кабинет Эшли и вынула из глубины секретера
сверкающий Предмет, который она спрятала там накануне среди пожелтевших бумаг.
Услышав, как Порк шмыгает носом в столовой, накрывая на стол к ужину, она окликнула
его. Он тотчас явился на ее зов, и вид у него был такой несчастный, как у
заблудившегося, потерявшего хозяина пса.
— Пори, — сурово сказала она, — если ты не
перестанешь плакать, я.., я тоже заплачу. Прекрати это.
— Да, мэм. Уж я стараюсь, так стараюсь, да вот вспомню
мистера Джералда и…
— Ну, так не вспоминай. Я чьи угодно слезы могу
вынести, только не твои. Ну, неужели, — Продолжала она уже мягче, —
ты не понимаешь, почему? Мне невыносимо видеть, что ты плачешь, потому что я
знаю, как ты его любил. Высморкайся, Порк. Я хочу сделать тебе подарок.
В глазах Порка промелькнуло любопытство, и он громко
высморкался, побуждаемый, впрочем, скорее желанием угодить, чем любопытством.
— Помнишь, как в тебя пальнули, когда ты ночью забрался
в чужой курятник?
— Боже милостивый, мисс Скарлетт! Да я ни в жизнь
никогда…
— Забрался, забрался, так что не ври мне, тем более что
с тех пор столько времени прошло. Помнишь, я еще сказала тогда, что подарю тебе
часы за твою преданность?
— Да, мэм, очень даже помню. Я-то уж думал, вы
позабыли.
— Нет, не забыла, и вот они, эти часы. И она протянула
ому массивные золотые часы с резной крышкой и с цепью, на которой висело
несколько печаток и брелоков. — Бог ты мой, мисс Скарлетт! —
воскликнул Порк. — Да это же часы мистера Джералда. Я миль он раз видел,
как он смотрел на них!
— Да, Порк, это папины часы, и я дарю их тебе! Бери.
— Ох, нет, мэм! — И Порк в священном трепете
попятился на шаг. — Это часы белого жентмуна, да к тому же мистера Джералда.
И как это вы сказать такое могли, чтобы дать их мне, мисс Скарлетт? Ведь часы
эти по наследству переходят к малышу — Уэйду Хэмптону.
— Они твои. Что Уэйд Хэмптон сделал для папы? Разве это
он ходил за ним, когда папа заболел и ослаб? Разве он купал его, и одевал его,
и брил? Разве он был с ним, когда пришли янки? Разве он воровал для него? Но
будь идиотом, Порк! Если кто и заслужил часы, так это ты. И я знаю, что папа
одобрил бы меня. Держи.
Она взяла черную руку и положила Порку на ладонь часы. Порк
с благоговением уставился на них, и по лицу его медленно разлилась радость.
— Это правда мне, мисс Скарлетт?
— Да, конечно.
— Ну-у.., благодарствуйте, мэм.
— Хочешь, чтобы я отвезла их в Атланту и отдала
граверу?
— А гравер — это кто? — В голосе Порка звучало
подозрение.
— Это такой человек, который напишет на задней крышке
что-нибудь вроде.., ну, например, так: «Верному и преданному слуге Порку — от
семьи О’Хара».
— Не-е.., благодарствуйте, мэм. Не надо этого
гребера. — И Порк шагнул в сторону двери, крепко сжимая в руке часы.
Легкая улыбка тронула губы Скарлетт.
— А почему, Порк? Ты что, не веришь мне, думаешь, я их
тебе не верну?
— Нет, мэм, я вам верю.., только понимаете, мэм, вы
ведь можете и передумать.
— Никогда я не передумаю.
— Ну, или, скажем, можете их продать. Я так думаю, они
кучу денег стоят.
— Неужели ты считаешь, что я могу продать папины часы?
— Да, мэм, если вам деньги понадобятся.
— Тебя побить за это мало, Порк. Я, пожалуй, передумаю
и возьму часы назад.
— Нот, мэм, не возьмете! — Впервые за весь день
проблеск улыбки появился на удрученном лице Порка. — Я ведь вас знаю… И
вот что, мисс Скарлетт…
