Как шутил Краф, в роду не без урода. Конечно, на фоне хладнокровного Райна и рассудительного отца он действительно безмозглый идиот. Дирк тяжело вздохнул и опустил глаза.
Атем внимательно наблюдала за лэром, и именно этот его вздох помог ей сделать выбор. Она сняла стазис и тихо сказала:
– Проходи в другую комнату… Вдруг кто зайдет.
И на самом деле открылась дверь, и в клубе теплого пара, вырывающегося на улицу, появился еще один мальчишка.
– Тихо, Трем. Закрой дверь, – спокойно сказала Атем младшему сыну.
Трем потрясенно уставился на мать, сразу не сообразив, о чем она попросила. В комнате вмиг стало холодно.
Крим подскочил к двери и с грохотом ее захлопнул.
– Что он здесь делает?! Вы что, ослепли?! – И уже спокойнее добавил: – Мам, он же враг! Ну почему?
– Пока сама не знаю, сейчас послушаем, зачем он к нам пожаловал, – с угрозой в голосе произнесла Атем и тяжело вздохнула.
Со всеми этими проблемами она может потерять еще и доверие сына, и не только… Сейчас психанет и поминай как звали. Раньше бы к Лее убежал, но и ее «предательство» простить не может. Да что там, он мальчишка… Атем так для себя и не решила, как относиться к новости об избраннике Леи.
– Пожаловал за своими детьми, – глухо ответил Дирк, вмешиваясь в бурное обсуждение.
– Мам, чего ты его слушаешь! – взорвался Трем. – Они папу убили!
– Да, а его дети остались без матери, – едва слышно сказала Атем сыну.
– А ты при чем? Ты ничего ей не делала! – бушевал осиротевший подросток.
– Я не был в походах уже две недели! – Дирк нелепо встрял в диалог.
– А ты заткнись, урод клыкастый! – с ненавистью произнес Трем, не отрывая от лэра гневного взгляда.
Дирку хотелось схватить мелкого нахала за шиворот и встряхнуть так, чтобы косточки звякнули, но он сжал зубы и спокойно сказал:
– Верните моих малышей, и я уйду!
– И бросишь детей одних в холодном доме… – закончила Атем, нервно теребя пустые ножны на костюме.
– Это мои дети. Я сам решу, как поступать с ними.
Атем с раздражением отмахнулась и, повернувшись лицом к окну, тихо сказала:
– Я видела, как ты разбираешься… Оставь их пока у нас, женишься, потом заберешь.
– Ма, он же под предлогом якобы из-за своих детей будет сюда таскаться и разведывать все для врагов! – Трем смотрел так, словно был готов задушить Дирка собственными руками.
Крим молчал. Ничего умного он предложить не мог, зато задумался о том, что лэр может настолько переживать из-за своих детей, что готов пересечь не какое-то там ущелье, а магический Заслон!
– Пойдем в другую комнату, там и поговорим, здесь окно не закрыто, – спокойно предложил он. Трем посмотрел на него, как на предателя, а вот мама с уважением, как на совсем взрослого.
Лея провела Райна через Заслон напрямик, чтобы выйти сразу к дому. Они шли вдоль темных улиц, окаймленных рядами старых деревьев, между роскошных, закутанных в снег домов, выкрашенных в бордовый цвет с помощью листьев кинс и украшенных резными планками, так что они выглядели даже в ночи как неприступные замки из сказок бабушки Райна.
Охотник только присвистнул при виде громадины в четыре этажа. Лея, заметив его изумление, весело пояснила:
– У нас, когда рождается малыш, сажают его родное дерево. В момент совершеннолетия дерево бывает уже такого размера, что вокруг него можно строить собственную часть дома для того, кому дерево было посажено.
– Какой отличный обычай! Давай и нашим детям посадим по дереву! – предложил Райн.
Лея покраснела. Она позвала его в дом, одним жестом запалила дрова в очаге и пригласила гостя сесть, обдумывая, чем можно угостить его в своем заброшенном доме.
Райн быстро осмотрел уютное помещение, обитое светлым деревом и уставленное мебелью такого же оттенка, и спросил:
– А как этажи строятся? У меня в доме тоже два этажа, но они просто выложены из камня, скрепленного клеем из костей мароков.
Лея, выслушав вопрос, кивнула, отошла и, громко объясняя Райну традиции их народа, полезла в холодную кладовку за вином. Оттуда ее голос звучал глухо, но лэр все понимал.
– Нет, у нас этажи строятся по мере роста родного дерева. Женился – построили этаж, родились дети – еще один. А верхний, самый маленький, всегда предусмотрен для сбора воды… Там можно искупаться и сделать запас на время Тепла.
– Так этот дом не для тебя строили? – удивился Райн, устало вытягивая ноги под длинным деревянным столом. Мебель здесь была куда изящней, чем в домах у лэров, но лавка под его весом не скрипела, стол под нажимом руки стоял твердо, так что, заключил лэр, хрупкость эта только внешняя.
Наконец Лея появилась в комнате с блюдом в руках.
– Нет, это папин дом… Погиб год назад… – сказала она, поставив на стол кувшин и расставляя большие, раскрашенные чем-то синим кружки.
– А мой погиб давно, мне не было и десяти лет, а за ним сразу и мама.
– А у кого ты рос? – грустно спросила Лея, разливая прозрачное древесное вино по деревянным кружкам.
– У дяди. Он заменил мне отца, дал мать, брата, и вообще он самый разумный из всех наших старейшин.
Лея мгновенно замкнулась, услышав ненавистное слово. Райн вздохнул, возведя глаза к потолку: язык – его враг! Он все время забывал, что она только попрощалась с близкими.
Да, о близких. Райн вспомнил, о чем хотел узнать:
– Лея, а сколько у вас командиров?
– Сейчас не знаю… – Она передернула плечами. Не то чтобы она ему не доверяла, но делиться этим было как-то не с руки. – Со мной непонятно, Майт погиб, Атем… Ну наверно, одна Атем.
– Сестра? Твоя сестра? – Райн припомнил ужас Леи, когда она сказала, что ей предстоит поведать сестре о гибели мужа.
– Да-а… – удивилась Лея, не понимая, с чего это он так обрадовался.
– Уф, как хорошо…
Лея пораженно приподняла брови и с непониманием посмотрела на Райна.
– Ты не знаешь, как там мои племянники?
– Так это твои племянники у нее? – Лея расслабилась, а вспомнив забавных малышей, улыбнулась. – Ой, а я так и не успела расспросить, откуда у нее дети.
– Я тоже мало что знаю, – пожал плечами лэр. – Что-то у них там случилось, чудо, что все остались живы…
Лея кивнула. Внутри как-то защемило. Детки… О своих она и мечтать боялась.
– С ними все очень хорошо, Атем с ними возится едва ли не больше, чем со своими… Да и сыновья ей помогают.
– Хорошо, успокою Дирка, а то он уже три дня не ест, не пьет, в себя прийти не может.
– Я не знаю, что произошло, но я рада, что все живы, – мягко заметила Лея.