– Подождите немного! – раздался вдруг в динамике знакомый голос.
– Надежда Максимовна! – на вздохе облегчения протянул Федор.
– Я сейчас, сейчас… Хотя нет, собака закрыта, можете сами зайти.
Голикова привела в действие замок, и калитка открылась. Дверь в дом тоже была открыта.
Надежда Максимовна спустилась к нему в банном халате и с тюрбаном на голове.
– Вы просто не вовремя пришли. В парилке у меня нет звонка, там ничего не слышно, – кокетливо улыбнулась она.
– Да? Ну, тогда с легким паром!
– Спасибо.
– В изоляторе даже душа нет, так что вы как раз вовремя…
– Вы пришли меня арестовывать? – ужаснулась Голикова.
– Ну, зачем же так жестоко? Сейчас вы во всем сознаетесь, и я отвезу вас в прокуратуру. Там вы напишете чистосердечное признание…
– А в чем признаваться? – спросила она, глядя на Федора вибрирующим от внутреннего напряжения взглядом.
– В убийстве вашего мужа… Кстати, его машина нашлась.
– Где?
– В трех километрах от места, где мы нашли труп вашего мужа. Кто-то загнал ее в лес. Вы сами как думаете, кто это мог быть?
– Ну, не я же! – дрожащим голосом ответила она.
– А вот я как раз считаю наоборот. Как вы думаете, почему?
– Ну, вам же нужно кого-то посадить!
– Надежда Максимовна, вас видели в воскресенье утром. В районе половины седьмого утра. Вы возвращались к себе домой. Пешком.
– Кто меня видел? – разволновалась Голикова.
– А разве мимо вас не проезжала «Хонда» серебристого цвета?
– «Хонда»?!. – Она нервно закусила губу.
– Надежда Максимовна, ну, вы же умный человек! Бесполезно отрицать очевидное. И бесполезно, и смешно. Не ставьте себя в неловкое положение…
– В половине седьмого?!. Ну, я проводила мужа до моста…
– Пешком?
– Зачем пешком? Он подвез меня, а обратно да, пешком…
– Но вы же расстались с ним на плохой ноте?
– Ну, я предприняла попытку помириться…
– Вы говорили, что ваш муж уехал в семь утра.
– Ошиблась… С каждым бывает…
– У вас на все найдется ответ, как я погляжу, – с недоброй иронией усмехнулся Старостин.
– Я говорю правду…
– Вы не правду говорите, вы выкручиваетесь.
– Нет, не выкручиваюсь, просто у вас нет доказательств, поэтому вы и злитесь… Возле машины меня кто-нибудь видел? – перешла вдруг в наступление Голикова.
– Никто не видел… – с осуждением посмотрел на нее Старостин.
– Если честно, я уже устала вам объяснять… Да, кстати, сегодня вечером ко мне подъедет один мой старый знакомый. Он известный адвокат. Я уже дала ему поручение, и он будет защищать меня. Вы не возражаете? – торжествующе спросила Надежда Максимовна.
Похоже, она решила, что смогла загнать Федора в тупик… Что ж, у нее для этого есть все основания. Обыск в доме ничего не дал – ни следов крови, ни орудия убийства, ни ключей от машины мужа.
Она понимает, что ее обложили со всех сторон, но сдаваться не собирается. Знает, что есть у нее шансы выстоять против следствия в глухой защите.
– Ну, если у него это получится, пусть защищает, – пожал плечами Старостин.
– А вы в этом сомневаетесь?
– Время покажет…
– Зачем вам все это нужно?
– Что это?
– Вы же не следователь и даже не уголовный розыск. Вы, Федор Георгиевич, участковый, и это не ваше дело убийц искать. А вы словно с цепи сорвались.
– Почему не уголовный розыск? На своей территории я представляю все органы власти. Это и прокуратура, и следственный комитет, и уголовный розыск. Так что без обид.
– Да я не обижаюсь. Если бы я была в чем-то виновата, может, и обиделась, а так… – сбавляя обороты, проговорила она. – Кофе не желаете?
– Нет, спасибо.
– Федор Георгиевич! – возмущенно посмотрела на него Голикова. – Это невежливо с вашей стороны! Я же не в постель вас приглашаю!
Кокетничает Надежда Максимовна, флиртует. На все готова, чтобы заполучить Федора в союзники…
– Пойду я. – Старостин понял, что нужно уходить, пока туман очарования не затмил ему глаза и не опьянил разум. – Понимаю, что невежливо, но мне пора…
– Копать под меня пошли?
– Значит, до моста вас муж подвез? – неожиданно спросил Федор, чтобы сбить ее с толку.
И это ему удалось.
– До моста?!. Да я уже не помню… – смутилась она.
Старостин усмехнулся про себя. Значит, кто-то еще мог ее видеть воскресным утром на дороге в деревню, потому и растерялась она. Ведь он найдет еще одного свидетеля. Или даже не одного. Как потом объяснить, что Голиков ее только до моста подвез, если ее на полпути видели?..
– А вы постарайтесь вспомнить.
– Ну, мы сильно поругались… Я ничего не соображала, когда из машины вышла. Не помню, сколько шла…
– Ничего, я помогу вам вспомнить.
Старостин уже вышел во двор, когда в кармане зазвонил телефон.
– Федор Георгиевич, ты где? – взволнованным голосом спросил Снегов.
– У Голиковой. Уже ухожу.
– Не надо. Оставайся там, а я сейчас подъеду. И глаз с нее не спускай!
– Что-то нарыл?
– Готовь наручники!
– Даже так?
– Там все очень серьезно!
Старостин вернулся в дом. Надежда Максимовна сидела в кожаном кресле у холодного камина и жадно курила. Нога заброшена за ногу, пола халата съехала с бедра, обнажив красивую сильную ляжку.
– Решили вернуться? – спросила она, быстрым плавным движением возвращая полу на место.
– Да, присмотрю за вами. Вдруг вы сбежите?
– Не дождетесь.
Федор сел на диван и затих. А о чем говорить с Голиковой? Ведь она же все будет отрицать. И чистосердечное признание не даст, как ни уговаривай. Не хочет она в тюрьму, потому будет сопротивляться до последнего. Так что лучше не тратить попусту слова.
– Что-то задумали? – с подозрением посмотрела на него Надежда Максимовна.
– А вы чего-то боитесь?
– Конечно, боюсь. Я не убивала мужа… Честное слово, не убивала!
Он молча кивнул, как бы соглашаясь с ней.
– Почему вы не спрашиваете, кто все-таки мог его убить? – надрывно спросила она.
– Кто?
– Вам это не интересно! Вы думаете, что это я… А это не я… Но я не знаю, как вам это доказать. И даже не представляю, кто его мог убить… Нет, враги у него есть. Должны быть. В Москве у него могущественные конкуренты. Знаете, сколько желающих осваивать бюджетные деньги, о-о!.. Но почему его убили здесь? Почему не в Москве?
