– Товарищ майор, я возьму Федора Георгиевича с собой? – спросил Снегов. – Мне с Шадриной поговорить надо, Старостин бы мне помог…
– С Шадриной поговорить? – хмыкнул Прямыхов. – Так это же его бывшая жена. Чем он тебе там поможет? Шпорами бряцать?
– Илья Викторович, попрошу вас оставить при себе ваши казарменные шуточки! – нахохлился Снегов.
Он представлял прокуратуру, начальнику районного отдела не подчинялся, поэтому мог позволить себе такой выпад. И Старостин мог себе такое позволить, потому что Прямыхов перегнул палку.
– Вы куда-то хотели идти? – немного подумав, усмехнулся майор. – Ну, идите, идите. Оба идите.
Снегов взял Федора за локоть и увлек за собой.
– Ты на Прямыхова не злись, – сказал он. – У него своя игра.
– Ну да, он же Вострикова расколол, а выходит, что это кто-то другой здесь убивает. А он уже в область отрапортовал…
– Вот именно. Для него так лучше – Востриков Голикова и Молодова убил, а Шадрина – кто-то другой.
– И этот другой – я, да?
– Ну, я так не думаю.
– Прямыхов думает.
– Я же говорю, его можно понять.
– Можно. Только не получается… Стал бы я показывать место, где раздевался… К дому можно лесом подобраться, по левому берегу. Я там смотрел, никаких следов. Но я бы мог ложный след поставить…
– Не надо передо мной оправдываться, Федор Георгиевич, я тебя ни в чем не виню.
Может, и было что-то у Снегова на уме, но про Федора он у Валентины выспрашивать не стал. Не угрожал ли капитан Старостин покойному мужу? Может, крутился где-то поблизости возле дома, высматривал, строил планы нападения? Нет, ничего такого он выяснить не пытался. Задавал Валентине примерно те же вопросы, что и сам Федор.
А Старостин поговорил с сыном. Оказывается, ночью Гоша ходил в туалет и видел, как из спальни выходил Шадрин. Дмитрий Валерьевич тогда благодушно потрепал его по голове. Но когда это было, в какое время, Гоша не знал, но Валентина сказала, что в туалет он обычно ходит между часом и тремя ночи. И то, если ходит…
– Не позаботился Шадрин о своей безопасности, – заметил Снегов, когда они шли обратно. – Надо было подсказать ему, что убийца где-то рядом бродит…
– Водяной, – мрачно усмехнулся Федор.
– Водяной? Раньше вроде бы оборотень был, – подыграл ему следователь.
– Ну, тогда водяной оборотень. Кто на реку ночью выходит, тому трезубец в шею… А если серьезно, все трое ночью погибли, у реки. И все мужчины. И всех одной рукой убили… Не думаю, что это нечистая сила. Я в это не верю.
– Народ верит.
– Ну, это его право…
– И деревенский народ, и этот, – Снегов повел рукой в сторону элитных домов. – Но деревенским деваться некуда, а эти в Москву могут съехать. Или еще куда…
– Съедут, – кивнул Старостин. – На этот раз съедут…
Труп уже накрыли простыней, когда Снегов и Старостин подошли к месту. Зеваки разошлись, зато Прямыхов стоял, как чучело посреди горохового поля, и с коварной улыбкой смотрел на Федора.
– Ну, что там узнали, Валерий Павлович? – спросил он у Снегова.
– Да ничего особенного. Преступник переплыл через реку, напал на Шадрина, убил… Думаю, он сначала его в реку затащил, а потом ударил…
– Чем ударил?
– Ну, я вам этого точно сказать не могу.
– А ты, Федор Георгиевич, можешь?
– Могу, – исподлобья глянул на своего начальника Старостин. – Заостренный металлический стержень.
– И где он, этот стержень?
– Выбросил.
– Кто выбросил?
– Ну, не я же.
– Преступник выбросил?
– Преступник.
– А ты откуда знаешь, что выбросил? Может, потерял? В воде утопил, случайно.
– Вам виднее.
– Что?!. Хочешь сказать, что это я был! – с непонятным злорадством протянул Прямыхов.
– Я хочу сказать, что вы начальник, поэтому вам виднее.
– Не юли, Старостин, не надо…
В это время из милицейской «Газели» вышел эксперт.
– Анатолий Константинович, ну, что там у вас? – спросил Прямыхов.
– Пока только предварительный результат, – угрюмо глянув на Старостина, ответил криминалист.
– И какой?
– Совпадение.
– И совпадение, – ликующе посмотрел на Старостина Прямыхов и ткнул его пальцем в грудь. – И попадание!.. В тебя, Федор Георгиевич, попадание!.. Но мы свои люди, поэтому не станем тебя убивать. Ты меня понимаешь?
– Что-то не очень, – холодея от дурного предчувствия, покачал головой Старостин.
– Я тебе на явку с повинной намекаю. Можешь признаться прямо сейчас.
– В чем?
– А что, признаваться не в чем?..
– Не в чем.
– Точно?
– Точно.
– И ты уверен в собственной невиновности?
– Абсолютно.
– Значит, бояться тебе нечего, правильно я понимаю?
– Правильно.
– Тогда сейчас ты, Федор Георгиевич, садишься в машину… – Прямыхов показал на милицейскую «десятку», возле которой стоял начальник уголовного розыска.
Капитан Косогоров смотрел на Федора волком, полы пиджака у него разведены, правая рука чуть отведена в сторону, длинная шея вытянута, подбородок выставлен вперед. За пистолет он готов схватиться. И сделает это, стоит только Старостину выказать агрессию. Что-то успело произойти здесь, пока они со Снеговым ходили к Валентине. Что-то страшное для него произошло. И Ольгин в сторонке стоит, глаза прячет. Старостину он сейчас не помощник.
– Садишься в машину, протягиваешь руки, и я спокойно надеваю на тебя наручники. Если побежишь… Но ты же не побежишь?
Угроза во взгляде Прямыхова. Угроза готовой к броску кобры. Он даже едва заметно покачивался, как это делает кобра, собираясь атаковать.
– Может, объясните, что здесь происходит? – растерянно спросил Старостин.
– В машине объясню… Не заставляй меня надевать на тебя наручники у людей на глазах.
– Ну, хорошо…
Федор на тяжелеющих ногах дошел до машины, сел на заднее сиденье и протянул руки, на запястьях которых тут же защелкнулись стальные браслеты.
Косогоров сел справа от него, а Прямыхов – справа. По всем правилам науки в живые тиски взяли. Видать, что-то очень серьезное произошло, если дело приняло такой оборот.
Глава 14
Машина быстро катила по проселку. Хорошая дорога, мелкий щебень укатан колесами до прочности застывшего асфальта, только пыли много. И еще бульдозеры по ней не так давно проехали, следы от гусениц оставили, поэтому машина не столько трясется, сколько вибрирует.
