«Что-то с Витей не так, дочка, – говорила она при Роме. – Понимаю, у всех мужчин есть странности, но твой муж, он… Даже не знаю, как сказать… Он как будто не в себе. Мне порой кажется, что он ненавидит всех, кто близок тебе, в том числе и меня».
«Брось, мама, – мягко улыбалась Люба. – Витя любит меня, а значит, и всех, кто мне близок».
Вот такой она была чистой, мама Люба. За это Виктор, наверное, и полюбил ее так сильно.
– Хороший газ мне продали, – буркнул он, склонившись над Ромой. – Прошло пятнадцать минут, а пацан все еще в отрубе. Тем лучше для него…
– Тебя обманули, папаша, и газ – говно! – каркнул Рома, потому что нормально говорить не мог – горло саднило нещадно. Зато руки отлично действовали, и он ударил Виктора по ушам. Взвыв, тот отпрянул. Рома пнул его в грудь. Медлить было нельзя. Как только боль немного отпустит, Виктор предпримет новую атаку, и тогда, ему, Роману, несдобровать.
Вскочив на ноги, парень схватил лопату и замахнулся…
Отцовский затылок с трогательной плешью, прикрытой редкими соломенными волосами, находился как раз под ударом. Близок и беззащитен.
Но Рома ударить не смог. Рука дрогнула в последний момент.
И Виктор воспользовался этим. Развернулся и сделал Роме подсечку. Парень упал.
Отец и сын вцепились друг в друга и стали бороться. Виктор, в пылу драки потерявший нож, пытался сомкнуть руки на шее Ромы. Тот сопротивлялся. Однако чувствовал, что силы на исходе. Изловчившись, он вывернулся из захвата и схватил свое недавнее оружие – лопату. В этот раз он не медлил. Размахнулся и ударил отца по голове. Зачем еще раз и еще…
Кровь, густая, горячая, брызнула на Рому. Залила глаза, затекла в нос, попала на губы. Она казалась живой и агрессивной, как какая-нибудь инопланетная плазма из фильма ужасов.
Роман столкнул с себя отяжелевшее тело Виктора и стал торопливо вытираться. Волосы, лоб, щеки – ладно, главное, глаза, нос и рот… особенно рот… Вкус чужой крови на губах, это… так омерзительно.
Виктор лежал лицом вниз. Хрипел и бормотал что-то невразумительное. У него оказался на удивление крепкий череп. Рома с ужасом смотрел на него и не знал, что ему делать… Помочь? Бросить одного? Или… добить?
Ответ был очевиден – добить. Потому что остальные варианты – не проходят. Но как решиться на такое?
Рома был не в себе определенно. Он остервенело дрался, имея цель – убить противника. Но теперь, когда тот повержен… не убить…
А добить!
Лежачего.
Беспомощного.
И все же это нужно сделать. Иначе никак.
Рома занес лопату и… через секундную паузу опустил острие ее «штыка» на голову Виктора.
То, что тот умер, Рома понял мгновенно, еще до того, как по телу Виктора прошла судорога. Просто почувствовал. По тяжести в сердце и руках. Смертный грех лег непомерной ношей на Рому.
Он стал убийцей!
Сознание помутилось. Рома едва не упал в обморок. Его вырвало. Потом еще и еще. Когда в желудке уже ничего не осталось, даже желчи, он, обессиленный, упал на землю и стал думать, что делать дальше.
Первой пришла мысль закопать отца в яму, предназначавшуюся ему, а машину сжечь. Но Рома отмел ее. Лучше спалить «Волгу» вместе с трупом. Пустить ее под откос, будто произошла авария, или направить в дерево.
Водить Рома умел. Втащив тело Виктора в салон, он тронул машину с места. Ехал медленно, осматриваясь. Светало, поэтому он хорошо видел окрестности. Вскоре вдали показалось шоссе. На него въезжать нельзя – кругом посты. И Рома поехал параллельно ему. Местность неподалеку от их деревни была овражистой. Именно в низинах росли сморчки. Как раз сюда Виктор собирался отправиться поутру, чтобы набрать их. Это было на руку Роме. Он скажет, что отец отправился за грибами и пропал. Вполне правдоподобно!
Наконец он нашел идеальное место. Колея огибала пригорок, резко уходила вправо и была окружена мощными соснами. Теоретически человек, потерявший управление, запросто мог врезаться в ствол. Вот только машина от удара вряд ли вспыхнет. Значит, надо искать что-то другое! Но времени нет. Скоро люди из ближайших деревень проснутся и отправятся за грибами.
Рома разогнал машину и направил ее на дерево. Выпрыгнул в последний момент из салона, покатился по траве…
«Волга» проехала между соснами, едва задев один из стволов крылом.
Роман выругался. Жизнь – не кино, где герои заметают следы своих преступлений за считаные минуты.
И тут он увидел гигантскую яму, наподобие рва, по дну которой змеями ползли корни деревьев. Карстовый провал, понял он.
Рома снова сел в машину и завел мотор. На труп Виктора он не обращал внимания. Сейчас не до страхов и угрызений совести…
«Волга» рухнула на дно ямы. Врезалась «мордой» в дно и перевернулась на крышу. Рома бросился к ней. Трясущимися руками достал из отцовского кармана спички (тот как закурил в день гибели Коленьки, так больше и не бросал), чиркнул одной…
Она потухла в его руках.
Зажег вторую. Огонек угас сразу после того, как спичка оказалась в салоне.
Роману хотелось плакать от бессилия. Но он взял себя в руки. Подумал: можно, конечно, кинуть спичку в бензобак, и тогда рванет, но где вероятность, что он успеет отбежать на безопасное расстояние?
Он открутил крышку бензоприемника, и маслянистая жидкость полилась на землю. Рома подставил под нее олимпийку, стянув ее с себя. Когда она пропиталась бензином, поднес к ней горящую спичку и швырнул в салон. Все равно от окровавленной одежды надо избавиться. Не идти же в ней в деревню!
Когда машина занялась, Рома выбрался из ямы. Он хотел посмотреть, как она догорит, но побоялся оставаться на месте преступления. Вдруг какой грибник увидит огонь и прибежит смотреть, что горит?
Рома отбежал на приличное расстояние. Взрыв он услышал где-то через минуту, но не остановился и даже не оглянулся. Он удалялся от места, ставшего последним пристанищем его так называемого отца, надеясь попасть домой через полтора часа. Он догадывался, где примерно находится. Видел вдали колокольню, увенчанную крестом. Церковь была в соседнем поселке. Значит, до дома километров десять. Если бегом, то можно и за час добраться. Вот только нужно умыться – он чувствовал, как стянулась кожа под засохшими кровавыми разводами.
Он нашел колодец довольно быстро. Привел себя в порядок. Кровь залилась за воротник олимпийки и попала на футболку. Благо майка была черной и пятна в глаза не бросались. Главным теперь для Ромы было попасть в дом незамеченным. В соседних деревнях если кто увидит – пусть, его никто там не знает, но в родной…
К своему дому он пробирался задворками. На участок перемахнул через забор. Сразу принял душ, постриг ногти – под них забилась земля, запустил стиральную машинку с одеждой, что была на нем ночью. Что еще сделать, он не знал. Поэтому лег в кровать, чтобы отдохнуть. Усталость накопилась неимоверная, но Рома не думал, что уснет. Однако задремал…
