— Мистер Гор…
— Мистер Апшо, мы зашли в тупик. Позвольте предложить компромисс. Вы сказали, что я не подхожу под имеющееся у вас описание убийцы. Очень хорошо. Опишите мне вашего убийцу, и я постараюсь припомнить, был ли среди знакомых Джорджа Уилтси человек, похожий на него. Если такой человек был, я сообщу об этом лейтенанту Мэттьюзу, а уж он пусть делает с этой информацией все, что пожелает. Это довольно?
Дэнни взболтал напиток — тут пьют коллекционное по тридцать долларов бутылка. Бренди обожгло горло; голос Дэнни стал хриплым:
— В этом деле я представляю городскую полицию и прокуратуру. Там может не понравиться, что вы прячетесь за продажного копа из отдела нравов.
Гордин слегка улыбнулся:
— Я не буду передавать ваши слова ни лейтенанту Мэттьюзу, ни Алу Дитриху, когда в следующий раз буду приглашать его и шерифа Бискейлуза к себе в клуб на игру в гольф. Кроме того, у меня есть хорошие друзья и в городской полиции и в прокуратуре. Выпьете еще, мистер Апшо?
«Раз, два, три, четыре, — медленно отсчитал про себя Дэнни. — Стоп, горячиться нельзя». Гордин со своим бокалом отошел к серванту, снова наполнил и вернулся, улыбаясь уже по-другому — как старший брат, успокаивающий младшего:
— Вы знаете правила игры. Помшерифа, ради бога не становитесь в позу возмущенного бойскаута.
Дэнни проигнорировал предложение выпить еще и смотрел в глаза Гордина, пытаясь разглядеть там страх:
— Белый, лет сорок пять— пятьдесят, худощавый. Ростом выше шести футов, с впечатляющей седой шевелюрой.
Никаких следов страха, лоб задумчиво наморщен:
— Припоминаю, что во время войны у Джорджа был высокий темноволосый мужчина из мексиканского консульства, но тому уже в то время было за пятьдесят. Вспоминаю несколько довольно полных мужчин, которым Джордж нравился, и знаю, что он регулярно встречался с высоким рыжим человеком. Это вам поможет?
— Нет. Ну а, скажем, люди, в целом отвечающие этому описанию? Есть такие, кто регулярно ходил бы на ваши вечеринки и пользовался вашими услугами?
Снова задумчивый вид:
— С впечатляющей шевелюрой? Нет. Это не дает вам покоя? Все высокие мужчины средних лет, с которыми я имею дело, довольно лысы. Сожалею.
«Ни о чем ты не сожалеешь, — подумал Дэнни, — но, возможно, говоришь правду».
— Что Уилтси говорил о Линденоре?
— Только, что они живут вместе.
— Вам известно, что Линденор пытался шантажировать Чарлза Хартшорна?
— Нет.
— Не слышали о других попытках шантажа со стороны Линденора или Уилтси?
— Нет, не слышал.
— А как вообще с этим обстоит дело? Ваши клиенты определенно подвержены шантажу.
Феликс Гордин рассмеялся:
— Клиенты потому и ходят ко мне, что я ограждаю их от подобных вещей.
— Но Чарлза Хартшорна вам оградить не удалось, — рассмеялся в свою очередь Дэнни.
— Чарлзу всегда не везло — ни в любви, ни в политике. И он не убийца. Можете сами его расспросить, если не верите мне, только будьте вежливы. Он легко оскорбляется, и у него широкие полномочия.
Гордин протянул ему бокал с бренди, и Дэнни сразу опрокинул его в рот:
— Были у Линденора и Уилтси враги, приятели, молодые люди, с которыми они общались?
— О такого рода вещах ничего не знаю.
— Почему же?
— Пытаюсь все четко разграничивать и не смешивать одно с другим.
— Зачем?
— Чтобы не попадать вот в такие ситуации. Дэнни почувствовал, что бренди начинает на него действовать — ведь он еще дома приложился:
— Мистер Гордин, вы гомосексуалист?
— Нет, помшерифа. А вы?
Дэнни покраснел, поднял бокал, но увидел, что он пуст. Промашка. Дэнни решил прибегнуть к фразе из инструктивной беседы с Консидайном:
— Манера навешивать ярлыки оставляет меня равнодушным.
— Не совсем понял, о какой манере вы говорите.
— Это значит, что я профессионал и подобные выпады меня не смущают.
— Тогда вам нельзя так быстро краснеть, это выдает в вас дилетанта.
Дэнни был готов запустить в него бокалом, за «дилетанта» нужно было дать сдачи:
— Речь идет о трех погибших людях. Их изрезали палками зутеров, выкололи глаза, выгрызли внутренности. Речь идет о шантаже и грабежах, о джазе и парне с обожженным лицом, а вы полагаете, что меня можно оскорбить, назвав «дилетантом». Вы думаете… — Тут Дэнни остановился, увидев, как Гордин стиснул челюсти. Он смотрел в пол, и Дэнни подумал: то ли он задел какую-то струнку, то ли рассказ просто вызвал у него отвращение.
— Что с вами?
Гордин поднял на него глаза:
— Извините. Мне бывает нелегко сдержаться, когда на меня пытаются давить, и я не переношу описаний насилия. Я напрасно назвал вас…
— Тогда помогите мне. Покажите список ваших клиентов.
— Я же вам говорил, что никаких списков не веду.
— Тогда объясните, что вас так задело?
— Я вам объяснил.
— Неужели вы так чувствительны! Верится с трудом. И все же?
— Когда вы упомянули джаз, это напомнило мне об одном клиенте; он играет на трубе. Я знакомил его с партнерами, предпочитающими жесткий стиль отношений. Мне тогда показалось, что он способен на всякое, но он невысок и совсем не среднего возраста.
— И это всё?
— Его зовут Сай Вандрих, помшерифа. Благодаря вашей тактике, вы узнали больше, чем я обычно готов сообщить, так что жаловаться вам не на что.
— И это всё?
Глаза Гордина были пусты и ничего не выражали:
— Нет. В будущем адресуйте все вопросы через лейтенанта Мэттыоза и учитесь смаковать бренди — это вам доставит больше удовольствия.
Дэнни швырнул хрустальный бокал на стул в стиле Людовика XIV и вышел.
До встречи с Консидайном оставалось еще полтора часа, о новой выпивке не могло быть и речи. Дэнни поехал в «Кофе Боба», съел гамбургер и кусок пирога, думая, что он еще мог выпытать у Гордина, не подведи его нервы, и не будь полицейских связей сводника, а сам он будь понаходчивей. За едой он немного успокоился, но ответов на мучившие вопросы он так и не нашел. Дэнни пошел к телефону-автомату; нужно было узнать, кто такой Сай Вандрих.
В материалах справочных служб значился один Сирил Сай Вандрих: белый мужчина, дата рождения 24.07.18, шесть раз арестовывался за мелкие кражи, музыкант, часто переезжает. В настоящее время в шестой раз содержится под трехмесячным наблюдением в психушке Камарилло. Звонок туда выявил следующее: будучи арестованным за кражу в магазине, повел себя как психически ненормальный, и суд приговорил его к принудительному лечению в Камарилло. В справочной психлечебницы Дэнни сообщили, что в ночь убийства Гойнза, а также жертв два и три, Вандрих находился у них и что он взялся обучать музыке других пациентов. Дэнни сказал, что, возможно, ему придется подъехать и допросить больного, на что женский голос ответил, что Вандрих может не контролировать себя, быть уверенным в его действиях нельзя. Никто в заведении так и не может понять, симулирует он или в самом деле ненормален. Дэнни повесил трубку и поехал в участок Западного Голливуда на встречу с Консидайном.
