Дэви Г. – помощник Микки Коэна. Последний визит Ван Гельдера – ровно за две недели до «Ночной совы», именно в то время, когда братья Энгелклинги сообщили о своем плане Микки Коэну. Тюремщик говорит что-то еще, но Джек вешает трубку. Похоже, дело «Ночной совы» наконец-то сдвинулось с мертвой точки.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Эд везет Линн Брэкен домой. Поначалу она отказывалась, но он быстро настоял на своем: целый день допросов, пентотал, средство против пентотала – все это вымотало ее до предела. Однако Линн не сломалась: так и не рассказала о Пирсе Пэтчетте ничего, кроме самого очевидного и безопасного. Да, он сутенер, она работала на него, но он замечательный человек, к своим девушкам относится по-отечески, а если полиция выдвинет против него обвинение (этого она уже не говорила – Эд додумал сам), адвокаты от этого обвинения камня на камне не оставят. Первый день возобновленной «Ночной совы» – чистое безумие: Дадли Смит в Гейтсвилле, его гончие трясут Южный город, Винсеннс нашел в подвале тело, опознал Ван Гельдера, установил его связь с Дэви Голдманом. Статейка в «Версии» – дело рук Бада Уайта, а сам он смылся – каким же дураком надо было быть, чтобы хоть на секунду ему поверить! Что ж, Эд справится. Он профессионал – а работа детектива в том и состоит, чтобы извлекать из хаоса логику и порядок.
И все же ему не дает покоя дело Атертона. И ощущение – ощущение пока что только интуитивное, но очень сильное, – что «Ночная сова» – лишь пена на поверхности, что в глубине этого дела кроется что-то неизмеримо более страшное…
Но пока об этом думать не стоит. Его задача сейчас – расколоть Брэкен и Пэтчетта.
Линн курит, выпуская кольца дыма в окно.
– Через два квартала налево. Там можете остановиться, я живу прямо за углом.
Эд притормаживает.
– Последний вопрос. По вашим словам в Бюро, вы знали о том, что Пэтчетт и Сид Хадженс намеревались совместно заниматься шантажом.
– Не припомню, чтобы я делала такое заявление.
– Об этом сказал я, и вы не стали спорить.
– Должно быть, просто пропустила мимо ушей. Я устала и была раздражена.
– Во всяком случае, возражать вы не стали. Джек Винсеннс, который дал письменные показания под присягой, утверждает то же самое.
– Может быть, он лжет. Ему ведь нравится драматизировать события. Вам не кажется, что в нем есть что-то от актера?
– Пожалуй, – отвечает Эд.
– И вы считаете, ему стоит доверять?
Эксли, притворно-огорченно:
– Не знаю. Джек – слабое место в моих расчетах.
– Понимаю. Мистер Эксли, вы меня арестуете?
– Начинаю подозревать, что это будет бесполезно. Что сказал вам Уайт, когда просил вас пройти допрос?
– Просто попросил, чтобы я рассказала все как есть. Вы показали ему показания Винсеннса?
Стоит сказать правду – пусть почувствует к нему благодарность.
– Нет.
– Вот и хорошо, потому что там наверняка одно вранье. А почему вы не показали?
– Бад как детектив немногого стоит. Чем меньше он знает, тем лучше. Кроме того, его патронирует мой соперник, и мне бы не хотелось утечки информации.
– Вы говорите о Дадли Смите?
– Да. А вы его знаете?
– Лично – нет, но Бад много о нем рассказывает. У меня такое впечатление, что он его боится, – а это значит, что этот Дадли и вправду опасный человек.
– Дадли очень хитер – сущий дьявол. Но как профессионал я лучше его. Послушайте, уже поздно.
– Хотите зайти ко мне, выпить?
– Сначала плевали в лицо, а теперь приглашаете к себе домой?
– Ну, учитывая обстоятельства…
Он невольно улыбается в ответ.
– Ладно, учитывая обстоятельства – согласен.
Линн выходит из машины. Идет на высоких каблуках легко, словно плывет над землей, – как будто и не было этого кошмарного дня. Вводит его к себе в дом, зажигает свет.
Эд осматривается. Изящная, со вкусом обставленная гостиная, картины на стенах. Линн сбрасывает туфли и разливает бренди по двум бокалам. Эд присаживается на обтянутый бархатом диван.
Линн садится рядом. Эд отпивает бренди, Линн медлит, согревая бокал в ладонях.
– Знаете, почему я пригласила вас зайти?
– Вряд ли надеетесь меня соблазнить – вы слишком умны. Думаю, вам просто любопытно, что я за человек.
– Бад ненавидит вас сильнее всего на свете. Сильнее, чем любит меня. И теперь я начинаю понимать почему.
– Мне не хочется знать ваше мнение.
– Я собиралась сказать комплимент.
– В другой раз, хорошо?
– Ладно, тогда сменим тему. Как Инес Сото переживает скандал с «Ночной совой»? Ее имя сейчас треплют во всех газетах.
– Тяжело переживает… Не хочу о ней говорить.
– Вас смущает, что я столько о вас знаю, а вы обо мне – ничего.
Клин клином.
– У меня есть показания Винсеннса.
– Подозреваю, что вы не слишком ему верите.
А теперь Эд сменит тему.
– Вы упоминали, что Пэтчетт финансировал ранние фильмы Рэймонда Дитерлинга. Не расскажете об этом поподробнее?
– Зачем? Потому что Дитерлинг – друг вашего отца? Догадываюсь, как нелегко порой быть сыном знаменитости.
Удар под дых, нанесенный твердой и уверенной рукой.
– Просто спрашиваю.
Линн пожимает плечами:
– Пирс как-то вскользь упоминал об этом несколько лет назад.
Звонит телефон, но Линн не снимает трубку.
– Вы, похоже, не хотите говорить о Джеке Винсеннсе.
– А вы, похоже, хотите.
– В последнее время он совсем не появляется в новостях.
– Потому что он спустил в унитаз все, что у него было. И «Жетон Чести», и дружбу с Миллером Стентоном. И убийство Сида Хадженса не слишком помогло его карьере – ведь в основном своей известностью Винсеннс был обязан именно репортажам в «Строго секретно».
Линн. отпивая бренди:
– Вы его недолюбливаете.
– Верно, недолюбливаю. Но этому в его показаниях верю безоговорочно. Как и тому, что у Пэтчетта сохранились копии всех секретных материалов Сида Хадженса, в том числе и копия досье на самого Винсеннса. Признайте это и облегчите себе жизнь.
Если она расколется, то сейчас.
– Признать это я не могу, и в следующий раз мы будем разговаривать в присутствии моего адвоката. Но могу рассказать вам, что, по моему предположению, может содержаться в этом досье.
