Дальше что-то про Иисуса, Отца небесного – но это Эд уже не слушает. Он бросается в комнату № 2.
Запахи пота и сигаретного дыма. Лерой Фонтейн – крупный, мускулистый – сидит закинув ноги на стол. Эд Говорит:
– Надеюсь, ты окажешься умнее своих дружков. Даже если вы убили ту женщину – это не то, что прикончить Шестерых.
Фонтейн трогает разбитый нос – бинты закрывают пол лица.
– То, что в газетах пишут, – брехня.
Он прикрывает за собой дверь.
– Лерой, если в момент их смерти ты был с той женщиной, это твое спасение. Молись, чтоб так и было.
Молчание.
– Кто она такая? Шлюха?
Молчание.
– Вы ее убили?
Молчание.
– Хотели помочь Тайрону целину вспахать, потом увлеклись… Я прав?
Молчание.
– Лерой, даже если вы ее убили и она цветная, ты можешь просить о помиловании. Даже если она белая, у тебя еще остается шанс. Но пока что все улики указывают, что ты был в «Ночной сове». И если не докажешь, что ты пакостил где-то в другом месте, тебе пришьют то, чем пишут в газетах. Понимашь, что это значит?
Фонтейн молчит, вертя в руках спичечный коробок.
– Если вы ее похитили, но она еще жива, вышака избежите. Под закон Линдберга это не подпадает
[27]
. – Это, конечно, ложь.
Молчание.
– Лерой, где стволы и тачка? Молчание.
– Лерой, она еще жива?
Фонтейн усмехается, и от этой усмешки по спине у Эда проходит холодок.
– Если она жива, она – твое алиби. Не буду тебя обманывать, ничего особо хорошего тебя не ждет. Нападение, похищение, изнасилование – статьи серьезные. Но если ты докажешь, что непричастен к делу «Ночной совы», то сбережешь нам много времени, и окружной прокурор будет тебе благодарен. Не надо запираться, Лерой. Помоги нам, помоги себе.
Молчание.
– Лерой, подумай сам. Вы похитили женщину, угрожая ей оружием. От машины пришлось избавиться, потоку что на обивке была ее кровь. Видимо, она запачкала бровью и ваши шмотки, так что их пришлось сжечь. Вы вылили на себя ее духи. Зачем спрятали стволы, я не совсем понимаю, видимо, боялись, что она может их опознать. Сынок, если эта женщина жива, она – твой единственный шанс.
– Я так думаю, что жива, – говорит Фонтейн.
Эд садится.
– Ты думаешь?
– Ну да.
– Кто она такая? Где она?
Молчит.
– Цветная?
– Мексиканка.
– Как ее зовут?
– Не знаю. Чистенькая такая сучка, вроде как из колледжа.
– Где вы на нее напали?
– Не знаю… в Истсайде.
– Куда вы ее затащили?
– Не знаю… заброшенный дом где-то в Данкерке.
– Где тачка и стволы?
– Не знаю… Сахарок о них позаботился.
– Если вы ее не убивали, зачем Коутс спрятал стволы?
Молчит.
– Зачем, Лерой?
Молчит.
– Зачем? Скажи мне, сынок.
Молчит.
Эд ударяет по столу:
– Говори, придурок!
Фонтейн грохает по столу еще сильнее.
– Это все Сахарок! Он стволы ей в пизду совал! Л потом сказал, что теперь от них надо избавиться!
Эд прикрывает глаза.
– Где она сейчас?
Молчит.
– Вы оставили ее в том доме?
Молчит.
Эд открывает глаза.
– Оставили где-то еще?
Молчит.
Внезапная мысль. Когда их взяли, наличных у них не нашли. Может, они припрятали деньги, когда Сахарок жег одежду?
– Лерой, что вы с ней сделали? Кому-то продали? С друзьями поделились?
– Мы… ну, мы ее сначала по кругу пустили. А потом отвезли к знакомым ребятам.
– В Голливуд?
– Мы не стреляли в тех белых!
– Докажи, Лерой. Где вы были в три часа ночи?
– Не скажу!
Эд хлопает ладонью по столу.
– Значит, отправишься в газовую камеру за дело «Ночной совы»!
– Мы этого не делали!
– Кому вы отдали девушку?
Молчит.
– Где она сейчас?
Молчит.
– Ты что, боишься? Где ты ее оставил? С кем? Ты ведь где-то ее оставил? Пойми, Лерой, эта девушка – твой единственный шанс выжить! Иначе сдохнешь на хрен!
– Блин, меня Сахарок убьет, если скажу!
– Лерой, где она?
Молчит.
– Лерой, если дашь показания, выйдешь на свободу гораздо раньше Сахарка и Тайрона.
Молчит.
– Лерой, я тебе обеспечу отдельную камеру. Никто до тебя не доберется.
Молчит.
– Расскажи мне все как есть, сынок. Я здесь – твой единственный друг.
Молчит.
– Лерой, ты боишься человека, у которого оставил девушку?
Молчит.
– Послушай, сынок, может, он и страшный тип, но газовая камера страшнее. Скажи, где девушка.
В этот миг с грохотом распахивается дверь. В комнату влетает Бад Уайт, хватает Фонтейна, шваркает о стену. Эд застывает на месте.
Уайт выхватывает свой 38-й, крутит барабан, высыпает на пол патроны. Фонтейн дрожит крупной дрожью; Эд не может шевельнуться. Оставив одну пулю, Уайт захлопывает барабан и сует дуло револьвера Фонтейну меж зубов.
– Один из шести. Где женщина?
Фонтейн трясется и молчит. Бад дважды щелкает курком – выстрела нет. Фонтейн начинает сползать на пол. Бад убирает револьвер, хватает его за волосы:
– Где женщина?
Эд все не может двинуться с места. Бад снова хватает револьвер, щелкает еще раз – снова пусто. Фонтейн, с безумными глазами:
