В перерыве между двумя извращенцами Бад улучил минутку, звякнул в больницу Игл-Рок. Дуайт Жилетт выжил, ему оказана помощь. Вздохнул с облегчением: еще одной смерти на его совести не будет.
Еше четверо секс-преступников, еще четыре алиби. Заглянул в тюрьму предварительного заключения – к Стенсу. Дик плох, совсем плох: охранник пронес ему бутыль самогона. Болтает сам не зная что: только и слышны имена Эда Эксли, Эллиса Лоу, Утенка Дэнни да семиэтажный мат.
Домой. Душ. Запрос досье на Пирса Пэтчетта и Линн Брэкен. Звонок знакомому из Отдела внутренних расследований Вест-Вэлли. Все в порядке: от Дуайта Жилетта жалоб не поступало, убийство Кэти расследуют трое.
Снова в душ – смыть вонь минувшего дня.
* * *
Бад едет в Брентвуд – пощупать Пирса Пэтчетга. Ни единого привода в полицию – необычно для человека, чье имя значится в записной книжке сутенера. 1184, Гретна-Грин: особняк в испанском стиле, сплошной розовый камень и черепица.
Бад паркуется, входит в ворота. На крыльце включается свет, мягко освещает мужчину в кресле. Выглядит Пэтчетт еще моложе, чем на фотографии, – неестественно молодо для человека пятидесяти с лишним лет.
– Вы из полиции?
Разумеется, на поясе у него наручники.
– Да. А вы – Пирс Пэтчетт?
– Он самый. Собираете благотворительные взносы? В прошлый раз ваши коллеги звонили мне в офис.
Зрачки как булавочные головки – наркоман? Облегающая рубашка подчеркивает рельефные мускулы. Голос глубокий и звучный, интонации непринужденные – словно Пэтчетт, сидя в темноте, ждал, что к нему заглянет коп.
– Я детектив из Отдела убийств.
– Вот как? Кого же убили и почему вы думаете, что я смогу вам помочь?
– Девушку по имени Кэти Джануэй.
– Это только половина ответа, мистер…
– Офицер Уайт.
– Очень приятно, мистер Уайт. Так почему же вы считаете, что я смогу вам помочь?
Бад пододвигает себе кресло.
– Вы знали Кэти Джануэй?
– Не имел удовольствия. А что, она утверждала, что меня знает?
– Нет. Где вы были вчера в полночь?
– Здесь, принимал гостей. Если дело дойдет до выдвижения обвинений – чего, надеюсь, не случится, – я представлю вам список. Но почему…
– Делберт Каткарт по прозвищу Дюк, – прерывает его Бад.
Пэтчетт, со вздохом:
– И его не знаю. Мистер Уайт…
– Дуайт Жилетт. Линн Брэкен. Широкая улыбка:
– Этих, разумеется, знаю.
– Вот как? Ну продолжайте.
– Позвольте, я вас перебью. Вы узнали мое имя от кого-то из них?
– Я забрал у Жилетта его записную книжку. Страницу, на которой были ваш телефон и телефон этой Брэкен, он вырвал и попытался съесть. Пэтчетт, откуда у мелкого сутенера ваш телефон?
Пэтчетт, наклонясь к нему:
– Вас интересует только убийство Джануэй?
– Да.
– Следует ли из этого, что о других преступлениях, всплывающих в ходе расследования, вы сообщать не обязаны?
А этот сукин сын определенно умеет смотреть в корень.
– Верно.
– Тогда слушайте внимательно, потому что два раза я повторять не стану, а если вы попытаетесь сослаться на меня, буду все отрицать. Я руковожу небольшим предприятием. Сфера моих интересов – проституция по вызову. Линн Брэкен – одна из моих девушек. Несколько лет назад я выкупил ее у Жилетта. Он попытался проглотить мои координаты, потому что знает, как я ненавижу полицию, и предполагает – совершенно справедливо, – что я его раздавлю как таракана, если он меня продаст. Теперь добавлю еще кое-что. Я со своими девушками обращаюсь достойно. У меня у самого взрослые дочери, и еще одна дочь умерла совсем малюткой. Мне не нравятся люди, которые обижают женщин, а денег у меня достаточно, чтобы тратить их на свои прихоти. Как умерла эта Кэти Джануэй?
Забита насмерть. Сперма во влагалище, во рту, в заднем проходе…
– Страшно умерла.
– Так найдите ее убийцу, мистер Уайт. Найдите его – и получите достойное вознаграждение. Если получение денег от подозреваемых нарушает ваши принципы, я могу перечислить ту же сумму в благотворительный фонд полиции Лос-Анджелеса.
– Спасибо, не надо.
– Это против ваших правил?
– У меня нет правил. Расскажите о Линн Брэкен. Она работает на улице?
– Нет, по вызову. Жилетт едва ее не погубил, заставлял сходиться с кем попало. Кстати, сам я очень тщательно подбираю девушкам клиентов.
– Значит, вы выкупили ее у Жилетта.
– Совершенно верно.
– Зачем?
Пэтчетт, с улыбкой:
– Линн очень похожа на актрису Веронику Лейк. Она была мне нужна для коллекции, чтобы пополнить мою студию.
– Что за студия? Пэтчетт качает головой:
– Мне нравится ваш напор, я вижу, что вы сдерживаете свои чувства, и ценю это – но больше вы от меня ничего не узнаете. Все, что может помочь вам в расследовании, я сообщил. Если будете настаивать, мне придется позвонить своему адвокату. Теперь вы, возможно, хотите узнать адрес Линн Брэкен? Сомневаюсь, что ей что-то известно о покойной мисс Джануэй, однако, если желаете, я позвоню ей и попрошу ответить на все ваши вопросы.
– Ее адрес у меня есть. А на этот домик вы тоже сутенерством заработали?
– Я финансист. Имею ученую степень химика, несколько лет проработал фармацевтом. Делал разумные вложения. Думаю, слово «предприниматель» лучше всего описывает крут моих интересов. И пожалуйста, мистер Уайт, не пытайтесь смутить или запугать меня грубостью. Не заставляйте меня жалеть, что я разговаривал с вами как с равным.
«Разговаривал как с равным…» Люди вроде Пэтчетта так и смотрят на полицейских: как на докучных насекомых, с которыми, впрочем, иногда, для пользы дела приходится «разговаривать как с равными».
– Ладно, давайте подытожим.
– Пожалуйста.
Бад. доставая блокнот:
– Вы говорите, Дуайт Жилетт был сутенером Линн Брэкен?
– Мне не нравится слово «сутенер», но да, так и было.
– Прочие ваши девушки прежде работали на сутенеров – на улице или по вызову?
– Нет. Все мои девушки – модели либо неудавшиеся актрисы, которых я спас от крушения всех надежд.
Сменим тему.
– Вы не часто читаете газеты, верно?
– Верно. Стараюсь избегать дурных новостей.
– Но о бойне в «Ночной сове» слышали.
