Но инстинктивно он чувствовал, что тут что-то не так. Ллойд взвесил «за» и «против» вторжения со взломом в дневное время. «За» победили. Он поехал к дому номер 1167 по Ларрэби-авеню.
В розовато-лиловом доме царила полная тишина, двери всех десяти квартир были закрыты. На дорожке, ведущей к навесу для автомобилей позади дома, тоже никого не было. Ллойд изучил почтовые ящики. Хейнс жил в квартире пять. Проверив номера на дверях, он нашел свою цель в задней части дома. Москитной сетки нет, никаких кодовых замков, судя по всему, тоже.
Действуя одновременно перочинным ножом с коротким лезвием и кредитной карточкой, Ллойд отжал язычок замка и открыл дверь. Включив свет, оглядел безвкусную обстановку гостиной. Ничего другого он и не ожидал. Дешевый диван и кресла с обивкой из искусственной кожи, пластиковый кофейный столик, жалкий вытоптанный ковер «с глубоким ворсом». На стенах висели плюшевые коврики с пейзажами. На встроенных книжных полках не было книг: только кипа порнографических журналов.
Ллойд прошел в кухню. Затянутый изрезанным линолеумом пол порос плесенью. В раковине гора грязной посуды. На дверцах кухонных шкафов толстый слой жира. В ванной грязи было еще больше: бритвенные принадлежности разбросаны на полке над раковиной, стены и зеркало забрызганы застывшей пеной для бритья, корзина переполнена засаленной униформой.
В спальне Ллойд нашел первые улики, указывающие на другие черты характера хозяина дома, помимо плачевного эстетического вкуса и неряшества. Над неубранной постелью висел на стене застекленный шкаф с полудюжиной ружей, среди них – запрещенный законом двуствольный обрез. Приподняв матрац, он обнаружил автоматический девятимиллиметровый «браунинг» и заржавленный штык-нож с прикрепленной к рукоятке биркой: «Настоящий вьетконговский клинок для казней! Подлинность гарантирована!» В комоде рядом с кроватью Ллойд откопал большой пластиковый пакет, набитый марихуаной, и пузырек декседрина.
[31]
Порывшись в платяном шкафу и ничего не найдя, кроме грязной гражданской одежды, Ллойд вернулся в гостиную. Приятно, конечно, что подозрения насчет Хейнса полностью подтвердились, однако больше он ничего не обнаружил. Ничего, способного подсказать ему нечто важное. Выбросив все мысли из головы, он сел на диван и начал методично оглядывать комнату в поисках подсказки для своего воображения. Один раз, второй, третий… от пола до потолка, вдоль стен и снова с самого начала.
На четвертом круге Ллойд заметил несоответствие. На стыке двух стен прямо над диваном в обшивке была неровность, и цвет окраски не совпадал. Он встал на диван и осмотрел это место. Краска размыта, какой-то круглый предмет размером в четверть доллара был вмонтирован в панель и закрашен сверху. Ллойд пригляделся и почувствовал холодок. В круглом предмете наличествовали крошечные отверстия. Никаких сомнений: предмет являлся чувствительным конденсаторным микрофоном. Проведя пальцем по нижнему краю обшивки, Ллойд нащупал проводок. Гостиная прослушивалась.
Поднявшись на цыпочки, он проследил провод по стене до входной двери, вниз по дверному косяку, через просверленный порожек к кусту у крыльца. За пределами здания провод был заделан в розовато-лиловую штукатурку – точно такую же, какая покрывала все здание. Заглянув за куст, Ллойд нашел окончание провода: безобидную на вид металлическую коробочку, прикрепленную к стене почти у самой земли. Он схватил ее обеими руками и рванул что было сил. Крышка открылась со щелчком. Ллойд присел на корточки и оглянулся: нет ли кого на дорожке, ведущей к навесу для машин? Пусто. Он отогнул куст, придерживая металлическую крышку, и взглянул на свою находку.
В коробочке был современный магнитофон. Катушка не вращалась, а значит, человек, установивший подслушивающее устройство, должен включать его вручную. Хотя скорее всего где-то находился включатель, который Уайти Хейнс, не сознавая этого, задействовал сам.
Ллойд взглянул на дверь всего в трех шагах от себя. Она-то и должна была служить включателем.
Он подошел к двери, отпер ее изнутри, снова закрыл и вернулся к магнитофону. Катушки не двигались. Он повторил процедуру, открыв дверь снаружи и снова закрыв. Потом присел возле куста и полюбовался результатами. Загорелся красный светодиод, катушки бесшумно вращались. Уайти Хейнс работал в дневную смену. Тот, кто интересовался его делишками, знал об этом и записывал, что у него творится по вечерам. Об этом свидетельствовал включатель, активизирующийся, когда открывали дверь снаружи.
Забрать магнитофон с собой или устроить засаду у квартиры и дождаться того, кто его установил? Связано ли все это с его делом хоть как-то? Вновь убедившись, что на дорожке нет свидетелей, Ллойд принял решение. Любопытство, всю дорогу щекотавшее ему позвоночник, одержало верх над остальными соображениями. Он перерезал провод перочинным ножом, забрал магнитофон и побежал к своей машине.
Вернувшись в Паркеровский центр, Ллойд натянул хирургические перчатки и осмотрел магнитофон. Точно такой же он видел на семинаре в ФБР, посвященном оборудованию электронной слежки: модель «глубокой тарелки» с четырьмя отдельными двойными катушками, установленными по бокам от самоочищающихся головок. Головки автоматически включались, когда каждая из катушек, рассчитанных на восемь часов записи, доходила до конца. Таким образом, можно было записывать в течение тридцати двух часов, не меняя пленки.
Исследуя внутренность магнитофона, Ллойд увидел, что и первичная катушка, и три дополнительные заряжены пленкой. На первичной использована примерно половина. Это означало, что записей в магнитофоне было всего часа на четыре. Чтобы убедиться в этом, Ллойд проверил отделение для хранения полностью использованных катушек. Там было пусто.
Он снял дополнительные катушки и спрятал их в верхний ящик своего стола. Использованная пленка могла оказаться полным разочарованием. Возможно, на ней нет никакой полезной информации. Что можно узнать за четыре часа? Оставалось надеяться, что подслушивающий хорошо изучил привычки Уайти Хейнса и установил в его квартире некое выключающее устройство, чтобы записывать только определенное количество часов каждый вечер. Раз уж записанной пленки так мало, значит, впереди еще масса времени для засады на того, кто установил подслушивающее устройство, когда он вернется поменять пленку на чистую. Тот, кому хватило ума установить столь сложное электронное прослушивание, вряд ли будет рисковать понапрасну и ограничится лишь строго необходимыми визитами к тайнику.
Ллойд пробежал по коридору к комнате для допросов, расположенной рядом с конференц-залом на шестом этаже, схватил с прожженного сигаретами стола потрепанный катушечный магнитофон и унес его к себе в кабинет.
– Веди себя хорошо, – сказал он, устанавливая записанную пленку на шпиндель. – Чтоб никакой музыки, никакого шума. Просто… веди себя хорошо.
Пленка завертелась, встроенный динамик зашипел. Послышался треск разрядов, затем скрип открываемой двери, басовитое кряхтенье и звук, который Ллойд узнал мгновенно: стук кобуры, сброшенной на стул или кресло. Опять кряхтенье – на этот раз на пару октав выше, чем в первый раз. Ллойд улыбнулся. В квартире Хейнса находились по крайней мере два человека.
