Книга Последний бой штрафника, страница 36. Автор книги Владимир Першанин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Последний бой штрафника»

Cтраница 36

— Спасибо.

— На здоровье! С орденом вас и новым званием.

В комнате никого не оказалось, и никто не мешал мне обдумать предложение Шевченко. Волей судьбы я пока отделывался ранениями да контузиями. Разбили или сожгли пять машин, в которых я воевал, начиная с БТ-7 и кончая моей последней «тридцатьчетверкой». Предчувствие, что везение скоро кончится, не оставляло меня. Конечно, выручало не только везение. Я овладел приемами танкового боя и неплохо изучил тактику врага. Но ничто не длится вечно.

Не знаю, чем бы кончились размышления, но пришел мой временный сосед, тоже капитан, ожидавший назначения на должность комбата. Капитан был из старых вояк: несколько нашивок за ранения, пара орденов, как и у меня. Мы разговорились. Путаясь, я рассказал ему о своей жизни на войне и предложении, которое получил и которое, кажется…

— Стоп, — остановил меня капитан. — Ты все в такую кучу смешал, что не расхлебаешь. Тебя направляют учить молодежь, так?

— Так.

— А ты рвешься на фронт, где два с половиной года вшей кормишь?

— Не два с половиной. Поменьше. Я в госпиталях месяцев пять отлежал, да еще учился.

— Один хрен, — отмахнулся сосед. — Только не ври, что тебя после всех твоих сгоревших гробов тянет снова залезть в новый.

— Тянет, — растерянно отозвался я. — Наверное, другой жизни не представляю. А может, башка уже отбита.

— Вот-вот. Второй вариант более точный. Ты, Алексей, в судьбу веришь?

— Верю.

— Тогда не плюй ей в рожу. Она тебе дает возможность выжить и хоть чему-то сопляков научить. У меня ни один взводный в этом году больше месяца не держался. Ты пороху хорошо понюхал, фрицевские хитрости знаешь. Езжай и учи.

Вот так и решилась моя судьба. Я дал согласие. Вскоре пришел приказ о моем откомандировании. С ребятами попрощался хорошо, крепко выпили. Комбат Плотник, обняв на прощание, пожелал удачи. Он же помог мне включить в число будущих курсантов Леню Кибалку. Чтобы не возникало вопросов, приписали ему семь классов образования. Дальневосточный сиделец, майор Успенский, великодушно разрешил:

— Отдохни, Алексей. Ну а мы тут фашисту сами хребет ломать будем.

— Ломай. Ты за четыре года хорошо в сопках отдохнул. Теперь только фрицев бить!

Учебный взвод — сорок курсантов. Для индивидуального обучения — многовато. Такими взводами легче учить пехотных командиров, чем будущих командиров танков. Но фронту они нужны в большом количестве, и моего мнения никто не спрашивает.

Состав взвода — самый разношерстный. Большинство — фронтовики. Не только танкисты, но и ребята из артиллерии, пехоты, связисты. Молодежь, присланная из военкоматов. Мои ордена и нашивки за ранения, конечно, для авторитета роль играют. Но среди фронтовиков тоже немало тех, кто имеет награды и ранения. Так что преподавательский авторитет здесь еще надо заработать.

Коротко рассказываю о себе. Кстати, замполит учебных курсов в беседе со мной порекомендовал не заострять внимания на том, что в боях были уничтожены пять машин, на которых я воевал.

— Понимаете, — похрустывая тонкими пальцами, учил меня интеллигентный майор из бывших институтских преподавателей. — Впечатление получится не совсем правильное. Пять танков потерять — не шутки. Подумают, извините, какого-то неудачника прислали. Его пять раз фашисты подбивали, а он нас учить будет, как надо воевать.

Все это было сказано доброжелательно. И вообще, новый замполит Трегуб очень отличался от своего коллеги Гаценко, который не уставал копаться в моем штрафном прошлом. Владислав Максимович Трегуб вопросами о моих выходах из окружения и пребывании в штрафной роте не задавался. Если человек прислан политуправлением армии, то и вопросов нет. Но вот пять моих сгоревших в боях танков покоя ему не давали. Он даже встрепенулся:

— Что же вы так неосторожно, Алексей Дмитриевич!

Более идиотского вопроса трудно было придумать. Наверное, Трегуб не знал и того, что осторожность слишком часто смыкается на фронте с понятием «трусость». Можно вести себя разумно, находчиво, но если ты не рискуешь, плетешься в хвосте — не видать тебе авторитета у подчиненных. Это сразу напомнило мне Николая Фатеевича Успенского, который воевал очень осторожно, стараясь оставаться за спинами подчиненных.

— Так уж получилось, — виновато пожал я плечами. Не хотелось портить отношения с вежливым майором, в отглаженном кителе, со скромной медалью «За боевые заслуги».

— Ну а фашистских танков вы наверняка больше уничтожили?

— Немного больше, считая самоходки.

— Самоходки те же танки, — просветил меня Трегуб.

— Так точно. Только пушки мощнее.

— Ну, вы все же про пять своих подбитых танков умалчивайте. Давайте остановимся на трех. Так сказать, святая ложь во спасение. И больше оптимизма. Есть у нас отдельные личности. Заклинило их, не иначе. Рассуждают о силе немецкой техники, «Тиграх», «Фердинандах». Ни к чему это сейчас. Мы наступаем, война к победе движется.

В общем, с замполитом договорились. Хотя, если откровенно сказать, в мае сорок четвертого техническая оснащенность наших танковых войск уступала немцам. В сорок первом и сорок втором «тридцатьчетверки» и KB-1 по многим параметрам превосходили основные немецкие танки. Но промышленность Германии сделала рывок. Сейчас нам противостояли немецкие Т-3 и Т-4 с усиленной броней и вооружением, большое количество самоходок различной модификации с дальнобойными 88-миллиметровыми орудиями. Опасным противником Т-34 являлась «Пантера», многие элементы которой были заимствованы у наших «тридцатьчетверок».

«Тигры» и «Фердинанды» слишком большой роли не играли, их было не так и много. Но эти мощные машины (излишне утяжеленные) фрицы умело подавали в нужное время и нужном месте, так же как и «Пантеры». Все это, вместе с кумулятивными снарядами и сильной оптикой, делали наши «тридцатьчетверки» весьма уязвимыми. Хотя мы и наступали, но потери в бронетехнике несли огромные. Конечно, все эти выводы сделаны мною с позиции командира танковой роты, познавшего все это на себе. На объемную, аналитическую оценку я не претендую.

Много позже, в «Книге потерь» учеными и специалистами будет скрупулезно подсчитано количество танков и самоходок, которые мы потеряли в войну. Я с горечью буду снова убеждаться, какой дорогой ценой досталась нам победа. Даже по официальным данным, потери советской бронетехники по сравнению с немецкой составляли три к одному. То есть, чтобы уничтожить один панцер, мы теряли три своих танка. Слишком серьезный у нас был враг, а врага недооценивать очень опасно.


Мне предстояло отвечать на множество вопросов курсантов. Далеко не всегда я мог ответить откровенно. Наши знаменитые «тридцатьчетверки» к весне сорок четвертого, к сожалению, утеряли в значительной степени свое преимущество. В какой-то степени помогали самоходки СУ-85, СУ-152, но их было немного.

Наши войска стали получать с апреля сорок четвертого года новые танки Т-34-85 с мощным орудием и усиленной броней. С этим орудием можно было противодействовать и «Тиграм» и «Пантерам». Но развернуть производство новых машин — не простое дело. Когда в мае я уезжал в Полтаву, в бригаде имелся всего лишь один новый танк, который использовался как учебное пособие.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация