— О, точно. Извините. — Стремительно трезвея, Эгор кое-как
натянул свои узкие джинсы и балахон.
— «Праздник кончился. Добрые люди второпях надевают
кальсоны», — грустно продекламировал клоун.
— Ну что, доволен, котяра? Не можешь видеть, когда кому-то
хорошо? Испортил веселье? — спросил одетый Эгор. — Рассказывай, чего твоей
бабочке приспичило?
Из бассейна выпрыгнула Мания, на секунду обняла Эгора сзади,
прижавшись к нему всем телом, и сразу отпрыгнула, испугавшись то ли своего
порыва, то ли непонятных зверьков — смеси обиды и недоумения. Они были похожи
на гибрид ехидны с голой кошкой, на длинных, словно надломленных, птичьих
ножках и скатывались с Эгора вместе с хмелем.
— Ну, я весь внимание, — сказал Эгор, вопросительно глядя на
Кота, который встал в позу, готовясь произнести речь, и выдерживая паузу, как
обычно нервно поправляя очки.
Паузы хватило Мании, чтобы натянуть шорты, клоуну — чтобы
пустить слюну, подглядывая за ней, а Эгору — чтобы окончательно протрезветь и
разозлиться. Внезапная темнота, накрывшая площадь шапкой-невидимкой, разрядила
атмосферу. Будто огромная черная туча закрыла сияющую цветомузыку зажженного
Эгором неба. Тусовка в бассейне замерла в ожидании, и как только черная туча
обрушилась на площадь тысячами фрагментов-бабочек, куклы, не одеваясь,
бросились бежать прочь. Все пространство вокруг фонтана шелестело крыльями, словно
бархатная душа ночи ожила, спустилась с неба и порхала вокруг Эгора. Траурницы,
бражники, мертвые головы… Кроме них, вокруг ничего не было видно.
— Эй, кто девчонок заказывал на вечеринку? Эгор, не ты?
Путана, путана, путана — ночная бабочка, но кто же виноват? — пропел невидимый
в бабочном роении Тик-Так.
— Опять пошлишь ты, красный недоумок, — услышал Эгор
знакомый гипнотический, чуть скрежещущий голос.
Вмиг на площади снова стало светло. На пылающее разноцветное
небо всходило солнце, фрейлины королевы сели на площадь, образовав широкий
круг, в центре которого зависла Маргит, вперив зеленые глаза в Эгора и трепеща,
как квадратный черный флаг.
— Приветствую тебя, мой юный Эмобой! Как утренние воды, не
прохладны? Я слышала, тебя поздравить можно, всех ты победил? Огонь в душе и
злобу в сердце в воде фонтана ты надежно дотушил? Я знаю, добрая душа, ты
подарил желанье снова жить своей подружке. Что ж, ты — дитя, и я не буду
отбирать твои игрушки. Мне главное, чтоб ты со мною был и телом, и душой. Через
два дня сольемся мы с тобою. Пока же ты играй в игру свою! Вот только все
вокруг крушить не надо, не мной и не тобой небес порядок заведен. Здесь Эмомир,
не станет он ни раем и ни адом, оставим все как есть. Согласен, Эмобой?
— Согласен, — сказал Эгор, снова глядя в рот Королеве.
— Так небо потуши. К чему пожар? Остыла вечеринка.
— Так в этом весь прикол? Фигня делов. — Эгор хлопнул в
ладоши, и небо стало привычно розовым.
— К чему нам этот штиль, и пафосный, и скучный. Нам в рифму
говорить с Эгором — западло. — Клоун поскакал немного на одной ноге. — Кстати,
приходить на мальчишник — дурная примета.
— Дурной приметой звали меня в детстве, шут, — зло
огрызнулась Маргит. — С тобой потом, сейчас дела не ждут. Я здесь по делу,
очень срочному притом. В нем не помогут даже бабочки с Котом. К одной знакомой
нашей общей смерть пришла, не без ее, надо сказать, стараний. И я сама б ее,
конечно же, спасла, но, к сожаленью, это в области мечтаний. Ведь усыплять —
моя стезя, а разбудить — совсем другую силу надо. Мужскую, добрую. Нам нужен
тут герой. Пришла пора спасти еще одну подругу, ты помнишь Маргариту, Эмобой?
— Ритку? Риту Белоглазову?
— Да. Она накушалась колес. Снотворного в себя премного
закатила.
— Вот дура! Господи! Зачем?
— Она во всем винит себя. Она же познакомила вас с Кити.
Тебя она любила очень. И Кити, свою лучшую подругу. Друг к другу ревновала вас.
Могла б давно разрушить ваш союз. Но потерять обоих вас боялась. Теперь обоих
потеряла навсегда. Одна ушла в себя, другой — в сырую землю. Не выдержала
слабая душа своих же обвинений. В Эмомире проще с этим, здесь можешь ты убить
сомнения и боль и с чувствами всегда своими разобраться.
— Она еще жива? — спросил Эгор.
— Жива и будет жить, если проснется не позже чем через час.
Не хочешь попытаться разбудить ее?
— Хочу.
— А что за трогательная забота о какой-то психованной бабе?
— встрял в беседу клоун. — Откуда вдруг такой гуманизм у высшего существа и
откуда, о Королева, вы вообще знаете об этой Рите, ее мыслях и делах?
— И правда, Королева, откуда знаете вы Риту?
— Эгор, случилось так, что в этой, прошлой, будущей ли жизни
я знаю все, что хоть касается тебя. Частично это здесь, — Маргит потрясла
комиксом, с которым не расставалась никогда, — но большей частью здесь. — Она
показала лапкой на свои фасетчатые глаза. — А с Ритой у меня давнишняя
кармическая связь, астрально связаны мы от ее рожденья. Она тебя и отобрала для
меня. Такая вот история любви, — окончательно запутала Эгора королева, — она
одна из многочисленных моих проекций, что раскиданы в Реале, как ты — одна из
черт Егора Трушина, ты часть его души, его геройство, что с лихвою воплотилось
в этом мире. А Рита — часть моей души вселенской, ее один забытый закоулок, но
очень трогательный и родной. Так что, оставим умирать ее во сне?
— Нет. Я пойду и разбужу ее! Делов-то.
— Тогда вперед, карета подана!
— Эгор, подумай! Что-то очень гладко стелет Королева! —
шепнул на ухо верный клоун.
Но думать не пришлось — быстрые фрейлины подхватили Эгора в
уже знакомое ему летучее кресло из собственных тел и унесли с площади, где
остались ошарашенные Тик-Так, Кот и Мания, а также вполне довольная собой
Королева. Эгора перенесли в Спальный район. Было забавно спускаться сверху на
площадь, утыканную спичками фонарей и кукольными кроватями. Эмобоя мягко
уложили на розовое покрывало, головой на подушку, и для ускорения процесса
погружения в чужой сон фрейлины укутали его сверху донизу легким, но плотным
одеялом из собственных тел. Эгор моментально провалился в тягучий и вязкий, как
болотная трясина, сон самоубийцы.
