Всякому патриотически настроенному народу
свойственно ставить себя не ниже, а выше окружающих народностей. Поэтому и
евреи, не смущаясь urbi et orbi заявляют, что они выше тех народов, в среде
которых они живут, – и по происхождению, и по культуре. Приобретая
экономическое и политическое влияние, занимая видные посты в государствах
рассеяния, они ассимилируются лишь до известной границы, с гордостью заявляя о
своей национальности и сохраняя ее отличительные черты. Полная ассимиляция
беспощадно клеймится, как ренегатство; боязнь общественного мнения делает такую
ассимиляцию сравнительно редкой.
Понятно, с каким чувством должны были
отнестись к евреям ввиду этой их особенности «хозяева страны».
К униженным иноплеменникам, к этим жалким
гражданам второго сорта, относились, пожалуй, даже со снисходительной жалостью.
Более обидно и оскорбительно было, когда эта сволочь выходила в люди; однако
заимствование полностью местной культуры и внешнего культурного облика давало
возможность вскоре забыть о пятне на происхождении этих людей. Иное дело, когда
эти выскочки, эти «мещане во дворянстве» на каждом шагу подчеркивают – своим
обликом, обрядами, манерой держаться, рассуждениями – свое «хамское»
происхождение и когда, в то же время, экономическая или общественная роль,
занимаемая этими людьми, сплошь и рядом не позволяет «поставить их на место».
Естественно, что хозяева страны не могли оставаться равнодушными к этому
еврейскому «нахальству». Результатом этой особенности и явились озлобление и
ненависть к евреям.
Как я уже сказал выше, если бы евреи при таком
отношении к ним реагировали бы рефлексивно, немедленно на каждое наносимое им
оскорбление, они уже очень рано были бы истреблены подавляющими их силой и
численностью «хозяевами страны». Инстинкт национального самосохранения приучил
их вовсе не реагировать на менее тяжелые обиды, а на более тяжелые реагировать
не рефлексом, а разумом. Такой реакцией являлась, с одной стороны, прекрасно
поставленная еврейская пропаганда, с другой, то упорство, с которым евреи
стремились к достижению фактического влияния в стране. Но, с точки зрения
античной морали, такой способ реагировать на обиду считался недостойным
свободного человека.
Таким образом, результатом этой национальной
особенности явилось чувство гадливости и презрения к евреям, их третируют, как
«паршивых жидов». Евреи, со своей стороны, эту естественно возникшую черту, не
нуждающуюся ни в осуждении, ни в порицании, не преминули возвести в высшую
добродетель. Жажда мести – грех, так как надо любить все Божьи создания;
чувство самолюбия, реагирование на обиду – преступная гордыня. В составленных в
Египте дополнениях к книге Эсфири праведник Мардохай (3, 56) находит нужным
оправдывать свой поступок, с первого взгляда, совершенный им в угоду самолюбию
и чувству собственного достоинства: «Не из высокомерия и гордыни, не
популярности ради я отказался пасть ниц перед надменным Аманом. Нет, я охотно
целовал бы его пятки, если бы это могло быть на пользу Израилю!» Христианский
принцип: «ударившему в правую щеку подставь левую» – не что иное, как вышедшая
из недр еврейства утрировка этой специфической национальной особенности, уже
евреями возведенной в ранг добродетели.
Наконец, постоянная борьба с преследованиями
выработала ряд своеобразных черт еврейского приспособления в борьбе за
существование. Это, во-первых, тесная сплоченность и взаимопомощь в жизненной
борьбе; во-вторых, необычайное упорство в достижении поставленной жизненной
цели, сопровождающееся много большей тратой энергии, чем обыкновенно, так как
еврею, кроме обычных препятствий, приходилось преодолевать специфическую
враждебность к евреям, и, в-третьих, своеобразное отношение к местному закону и
государственности. Это отношение явилось результатом «двойного подданства»
евреев, необходимости соблюдать часто взаимно противоречащие моральные
требования еврейского и местного закона и, как мы видели выше, может быть охарактеризовано
так:
1) Местный закон необходимо строго
соблюдать, но лишь поскольку он не противоречит еще живущим в народном
правосознании положениям еврейского закона и поскольку его соблюдение не
связано с вредом для еврейского народа. Таким образом, законов, прямо или
косвенно направленных против евреев, во всяком случае соблюдать не следует.
2) Необходимо быть строго лояльным по
отношению к государству, благосклонно относящемуся к евреям. При борьбе двух
государств или двух партий внутри государства надо симпатизировать и по
возможности содействовать стороне, более сочувственно относящейся к евреям.
И к этим особенностям еврейской морали
националистически настроенные граждане античных государств не могли относиться
равнодушно. Эти особенности евреев вызывали у них недоверие и страх; имеющее
оборонительный характер еврейское сплочение превращается в глазах «хозяев» в
объявивший войну всему миру всесильный кагал.
Нам остается иллюстрировать свидетельствами
древних правильность этих положений.
1. «Еврейское нахальство»
«Еврейское нахальство» состояло прежде всего в
том, что евреи не пожелали стать на лояльную (по мнению хозяев страны) точку
зрения герондовского метэка Баттара и не признавали справедливою необходимость
«дрожать пред каждым гражданином, как бы он ни был ничтожен и дурен». Как мы
видели выше, евреи не стесняются занимать видные места в государстве и играть в
нем влиятельную роль: иногда им удавалось достигать административных постов, в
других случаях они достигали фактического влияния благодаря экономическому
могуществу.
Исторические данные показывают, что процентное
отношение числа евреев-сановников к числу неевреев-сановников было не выше, а
ниже процентного отношения евреев к неевреям вообще: само собой разумеется,
что, хотя 2/5 жителей Александрии были евреями, из числа высших должностных лиц
города евреи никак не составляли 2/5. Однако, с точки зрения «хозяев», процент
этот был все же чрезвычайно велик: в частности, в Александрии евреи были
единственной категорией «пришельцев», добившейся (хотя, вероятно, и урезанных)
гражданских прав; другие инородцы, в том числе коренные египтяне-туземцы, вовсе
не могли занимать административных мест и, если добивались видного положения,
то всячески старались скрыть следы своего варварского происхождения (ср. MW
52).
Таким образом, хотя евреям и не удавалось
выдвигаться так, как «хозяевам страны», тем не менее, с точки зрения тогдашнего
общества, их поведение было «еврейским нахальством». Надо к этому прибавить,
что стремление выдвинуться из числа рядовых граждан, всецело погруженных в
борьбу за существование, путем ли сосредоточения экономического влияния или
путем выдвижения на государственной службе и т. п. было у евреев
значительно больше и интенсивнее, чем у их хозяев.
