Это еврейское государство без территории, эта
сплоченность, солидарность и тесная кооперация вызывали сильнейшее недоверие и
страх в античном обществе. Признание за государством без территории права на
существование, трудное дело урегулирования его отношений с территориальными
государствами – это вопрос, к разрешению которого человечество не приблизилось
и ныне. Даже для нынешних исследователей эта особенность евреев эллиноримской
диаспоры есть предмет недоверчивого возмущения и мишень для враждебных выпадов.
«Еврейские колонии в больших греческих городах стали опасной силой для
нееврейской части граждан», – говорит, напр., Штегелин (о. с.32). «Борьба
шла не по вопросу веры, а за власть: еврейское церковное государство, как центр
еврейской диаспоры, не уживалось с принципом безусловности (?) светского государства», –
говорит Моммзен (о. с.542). Подобного рода замечания мы найдем чуть ли не в
каждом труде по нашему вопросу.
Евреи, обреченные постоянно жить и действовать
среди ино-племенников, конечно, сами были больше всего заинтересованы в том,
чтобы наладить с ними мирные и дружественные отношения; как мы видели в первой
части, они всегда готовы были идти на все мыслимые уступки, лишь бы найти
какой-либо компромисс между тем и другим «патриотическим долгом». Однако полная
необычность, полная единичность их положения заставляла соседей относиться к
ним с недоверием: из соединения оборонительного характера еврейская община в
глазах антисемитов превращалась в наступательную: 1) направленную на причинение
вреда всем иноверцам и 2) имеющую целью захват в еврейские руки власти над всем
миром*.
* Ввиду того, что религиозно-нравственные
воззрения древних евреев были не онтономическими, а филономическими, т. е.
объектом нравственных обязанностей был не отдельный человек, а весь народ, то
для еврейской теодицеи не было нужды ни в бессмертии души, так как народ, как
целое, и без того бессмертен, ни в загробной жизни на небесах, так как царство
справедливости может наступить когда-нибудь и на земле. Поэтому последним
словом еврейской религиозно-нравственной пропаганды было мессианство. Если в
жизни еврейства диаспоры мечта о пришествии Мессии и грядущем мировом еврейском
царстве справедливости и играла самую скромную роль (Р. Крюгер, о. с. 46), тем
не менее, несмотря на отсутствие прямых указаний, необходимо предположить, что
мессианские чаяния еврейства были одной из главных причин обвинения евреев в
политической неблагонадежности и стремлении к мировому господству: как мы
видели выше, антисемиты в своих целях тщательно штудировали Библию, поздние
части которой наполнены мечтами о пришествии Мессии.
Взгляды древних, будто еврейство проникнуто
враждой к иноземцам (misoxenia, misanthropia), сопоставлены много выше, в I
части на стр. 80*.
Не менее обычен в древней литературе взгляд,
по которому всемирное еврейство представляет собой, несмотря на свою скромную
внешность, страшный «всесильный кагал», стремящийся к покорению всего мира и
фактически уже захвативший его в свои цепкие щупальцы. Впервые такой взгляд мы
находим в I в. до Р. Х. (fr. 5. R)** «Еврейское племя сумело уже
проникнуть во все государства, и нелегко найти такое место во всей вселенной,
которое это племя не заняло бы и не подчинило бы своей власти». Цицерон в своей
речи pro Flacco с. 28 говорит с аффектированным ужасом: «Ты знаешь, как сильна
эта шайка (т. е. евреи), какая между ними солидарность, каково их влияние
в народных собраниях. Я буду говорить, поэтому вполголоса, чтобы меня слышали
только судьи»… Сенека (fr. 145 R) говорил: «побежденные (т. е. евреи)
диктуют свои законы победителям» – впрочем, он имел, по-видимому, в виду лишь
религиозную область, а не политическую и экономическую. И в еврейской
литературе мы находим следы этого брошенного евреям обвинения. В книге «Юдифь»
персы говорят (10, 19): «Не следует оставить ни одного из евреев в живых; они таковы,
что, если им дать волю, они перехитрят весь мир».
Но особенно интересна в этом отношении поэма
Рутилия Намациана «De reditu suo», написанная в V в. По Р. Х. Так как
здесь группированы и резюмированы все обвинения, раздававшиеся в древности
против евреев, невосприимчивость к красотам природы, необщительность и
партикуляризм, корыстолюбие, дикость их религиозных обрядов, узость
(«холодность»), демократическая пропаганда и наконец, как заключительный аккорд
– покорение всесильным кагалом античного мира.
За город выйдя, тотчас мы вступили в тенистую
рощу,
Между деревьев ее видим пленительный пруд.
Рыбок веселые стаи водились в пучинах
прозрачных:
Ярко на солнце блестя, бойко развились они.
Но наслажденье природой внезапно прервал
арендатор,
Более злобный к гостям, чем людоед Антифат.
Был он евреем, ворчливым и злым: никогда с
человеком
Вместе не сядет за стол эта проклятая тварь!
Счет представляет он нам за помятые травы и
лозы:
Каждую каплю воды в крупную сумму зачел.
Мы проклинаем в ответ непотребное племя
евреев,
Что над собою творит гнусный, бесстыдный
обряд,
Глупых теорий источник, с холодной субботой на
сердце —
Сердце ж еще холодней самой религии их.
Каждый седьмой они день пребывают в позорном
бездельи —
Вялый, ленивый их Бог в этом им деле пример.
Прочие выдумки их – лишь рабов легковерных
утеха:
Умный ребенок – и тот им бы поверить не мог.
Пусть бы несущее ужас оружье
Помпея и Тита
Не покоряло совсем нам иудейской страны!
Вырвав из почвы, заразу по белому свету
пустили —
И победитель с тех пор стонет под игом раба.
