Потапов-младший побледнел от злости.
— Ладно. Я понял. Только учти, все уже заметили, что ты на Аньку… прости, на Анну, сам глаз положил. Целый месяц дома сидишь. Я потому и самолет попросил, раз он тебе не нужен. К тому же зачем аппарату стоять без дела? Экипаж летать разучится.
— Вот уж не твоя забота. Но помни, ты слово дал. Если нарушишь, пеняй на себя.
Дальский развернулся и начал спускаться.
— И что будет? — уже весело крикнул ему вслед Денис.
— Не дай бог тебе узнать, — ответил дублер олигарха.
Но очень тихо ответил, словно боялся, что его кто-то услышит.
Самолет, конечно, не стоял без дела. Денис смог убедиться в этом уже через несколько дней. Его деду, отцу Светланы Валерьевны, исполнялось шестьдесят пять лет, и он пригласил зятя с семьей в Вольфрам на торжество. Господин Степанов был представителем концерна «Росинтерн» в родном городе, называя себя смотрящим за комбинатом. Судя по всему, Потапов был тестем доволен.
В течение последнего месяца Валерий Иванович звонил несколько раз зятю и бодрым голосом докладывал о проделанной работе. Докладывал абсолютно постороннему человеку, Дальскому, о чем, разумеется, не догадывался. Но доклады его были странными: сначала Степанов говорил о погоде, жаловался на метели, потом на жену, которая стала совсем старой, несет всякую ахинею и к тому же стала невероятно ревнивой. Кстати, потаповская теща была на три года моложе своего мужа и, судя по ее фотографиям, сделала богатым не одного специалиста по пластической хирургии. Когда же Дальский интересовался у «смотрящего» делами на комбинате, тот весело отвечал, мол, с комбинатом ничего не сделается, как работал, так и работает, только еще лучше и производительнее. Было похоже, что бывший партийный глава Вольфрама в производственные дела влезать не любит, а в экономике разбирается слабо. По старой привычке он вызывал к себе на ковер кого-нибудь из специалистов, в том числе из экономистов, и угрожал явившемуся не лишением партийного билета, разумеется, а непопулярными мерами, после чего распивал с приглашенным бутылку французского коньяка и спешил в загородную резиденцию зятя, где для него растапливали баню.
Шестидесятипятилетие свое тесть Потапова решил отпраздновать на широкую ногу.
Вылететь семейство Потаповых собиралось накануне дня рождения — восьмого ноября. А за пару дней до этого Светлана сообщила Алексею, что торжество намечено провести в «Северном сиянии».
— Где? — не понял Дальский.
— В бывшем ДК комбината, — напомнила Светлана Валерьевна. — Там теперь ресторан, ночной клуб с казино, хотя кинотеатр, кажется, оставили. Ты что, забыл? Еще Паша…
— Еще Асланов его учреждал, — догадавшись, завершил фразу Алексей. И весело добавил: — А теперь оно наше, и твой папочка надумал там гульнуть. Уж не за счет ли комбината?
Кажется, попал в точку. Потому что уже на следующее утро позвонил «смотрящий» и доложил, как водится, о погоде, о том, что у жены окончательно съехала крыша, и только перед прощанием заявил, что празднование юбилея оплатит из собственного кармана, что подтвердят платежные документы и договор на обслуживание банкета. А поскольку лично он человек не очень богатый, то количество гостей будет не большим, а оптимальным — около ста пятидесяти. Это лучшие люди Вольфрама, честные и порядочные.
— Где вы их столько нашли в нашем-то городе? — удивился Дальский. — Неужели пригласили представителей рабочих династий?
Потаповский тесть хихикнул, затем хрюкнул.
Когда успокоился, сказал:
— Тебя, Максим, ждет сюрприз.
Дальский не любил сюрпризы. Особенно, если они предназначались не ему, а зятю смотрящего непонятно куда.
На самолетах Алексей, конечно же, летал, но на таком довелось впервые. Салон больше смахивал на домашний кабинет, только без книжных шкафов и полок. Здесь имелись рабочий стол и черные кожаные кресла с диванами. Стены были отделаны шевро, однако белого цвета. И именно на этом самолете Денис намеревался отправиться с друзьями в Таиланд…
Вот и сейчас парень сразу стал вести себя по-хозяйски. Пока Дальский здоровался за руку с командиром и членами экипажа, Потапов-младший, войдя в салон, плюхнулся на диван, вытянул ноги и, схватив пульт, включил настенную плазменную панель. На экране девица с силиконовыми губами нагло притворялась певицей:
Посмотри на мой рот, посмотри на мой зад.
Загляни в мою душу скорей!
И мы сразу уйдем в этот сладостный ад
Под прицелом ночных фонарей.
В этом танце любви столько будет огня,
Столько страсти в сплетении ног!
Я тебя утомлю, стану демоном я,
Ты умрешь, мой изнеженный бог…
Светлана Валерьевна опустилась в кресло у окна. Посмотрела на взлетное поле, потом обернулась к отпрыску, который в такт тому, что следовало считать музыкой, тряс головой.
— Звук хотя бы убавь! — приказала она.
— Классная телка! — крикнул в ответ сыночек, пытаясь перекричать телевизор. — Может, мне ее с собой в Таиланд взять?
— Не забывай, что ты с матерью разговариваешь.
Светлана бросила взгляд в сторону кабины пилотов.
— Кла-ассная… — ухмыльнулся Потапов-младший, все же уменьшив звук, но продолжая издеваться. — Люблю таких телок!
— Денис! — не выдержала родительница. — Никогда не произноси при мне слово «телка»!
— Все нормально, — успокоил ее Дальский, входя в салон, — мальчику еще нет восемнадцати, а он уже зоофил.
Денис обиделся, но промолчал. Зато полтора часа летели в тишине.
В аэропорту Вольфрама прямо к трапу подогнали длинный черный лимузин и пару внедорожников с вооруженной охраной. Как только Дальский ступил на летное поле, Степанов обнял его.
— Максим, ну наконец-то! А то я продрог весь.
Можно было подумать, что «смотрящий» уже несколько часов стоит тут в ожидании. Но щеки его были горячими, от него пахло парфюмом и коньяком. По полю мела поземка, и недалекое здание аэровокзала мерцало синим светом. Потом Степанов обнял дочь и внука.
— Ну, как дела, наследник? — спросил он Дениса.
Парень в ответ только поморщился.
В загородной резиденции, в которой Дальский уже был, гостей ждал накрытый стол. После ужина Алексей сказал, что ляжет спать пораньше, потому что все равно темно.
— Так у нас полярная ночь! — непонятно чему обрадовался тесть. — Солнца придется еще четыре месяца ждать!
То, что его дочь и зять спят в разных комнатах, Степанова не удивило, видимо, он знал об этом и раньше. Но когда Денис взялся за стоявшую на столе бутылку «Хенесси», Валерий Иванович притворно удивился:
— Ты что, выпивать начал? Вот уж не дело! — Но тут же подставил свою рюмку: — И мне, внучок, тоже плесни.
