– Тогда его не арестовали, а всего лишь задержали, – попыталась успокоить несчастную мать Инга. – Допросят и отпустят. Он же ни в чем не виноват!
Но Полина не желала успокаиваться:
– О чем ты говоришь? Мой сын в руках полиции! Они его обвиняют черт-те в чем! Я немедленно еду за адвокатом, а потом в отделение к Игорю.
– Тебе нельзя! – испугалась Инга. – Тебе врачи запретили двигаться!
– Сегодня я чувствую себя хорошо. И со мной будет Натан. А вы, когда проснетесь, можете тоже туда подъехать.
Инга растолкала Алену, но та лишь перевернулась на другой бок.
– Ваня приедет, тогда и поедем, – сонно пробормотала она. – Ничего страшного не произошло. Игорь жив, а это сейчас самое главное.
– Но мальчик находится за решеткой.
– Ему там сейчас даже безопасней, чем в другом месте.
Невозмутимая Алена снова задремала, а Инга ворочалась с боку на бок. После короткого, но эмоционального разговора с Полиной заснуть снова было выше ее сил. Она ждала звонка Вани и наконец дождалась. В начале девятого он позвонил Алене на сотовый, и именно его трель разбудила женщину во второй раз.
– Алена Игоревна, а где вы? Я вернулся домой, смотрю, вас нету. Где вы?
– Ваня, пошевели мозгами. Как, по-твоему, где я могу быть, если меня нету дома?
– Неужто в «Дубочки» вернулись? – ахнул Ваня. – Сами? Одна? Василий Петрович меня убьет!
– Ваня, не дури, – посоветовала ему Алена. – Никуда я не уехала. Ночую у Инги.
– Так бы сразу и сказали, – обиженно прогудел Ваня. – Зачем загадками говорить? Так я за вами подъеду?
– Не раньше, чем через полтора часа.
– Тогда я себе еще яишенки успею поджарить, – обрадовался мужчина.
– Стой! Яичницу будешь жарить тут. Купи по дороге десяток яиц, только не скупись, купи моих любимых, с ярким желтком.
– Это те, которые несут куры, напичканные селеном и йодом? Не надо вам их покупать, Алена Игоревна. Виданное ли это дело, чтобы курицу, как грядку, удобряли? Лучше всего натуральных яичек возьму. Специально на рынок для вас заеду и куплю.
Торговля на рынке начиналась с девяти. Но только к половине десятого пожаловала торговка, в лукошке которой, бережно прикрытые чистой белой тряпочкой, лежали яички – только что из-под курочек.
– Точно, что ли, от домашней курицы? – пытливо допрашивал торговку Ваня, пытаясь рассмотреть содержимое яйца на свет.
Сквозь плотную скорлупу ничего не удавалось увидеть, и Ваня вновь подступался к торговке с расспросами:
– А чем ваши курицы питаются?
– Да как чем? Зерно им покупаю. А так больше на подножном корму. Что в земле найдут, то и съедят. Улитку или червяка выкопают. А то еще и в огород забраться могут, потраву там учинят, коли не досмотришь.
– А в огороде вы химикаты какие-нибудь используете?
– От насекомых мои курочки сами огород очищают. А в землю мы кроме навоза ничего и не кладем. К чему? Он ведь нам бесплатно достается, а все прочее денег стоит.
Ваня колебался до тех пор, пока не подошел еще один покупатель, который тоже претендовал на яички. Жадность немедленно одолела Ваню, и он воскликнул:
– Беру все!
А взяв полтора десятка яиц, отправился вдоль рядов, чтобы купить свежие томаты и зелень для будущего завтрака. Ваня подходил к любому вопросу обстоятельно и дотошно, так что поджарить яичницу подругам удалось только в половине одиннадцатого. Потом они ее ели, мыли посуду, убирались и собирались. К дому матери Милы вся компания подрулила около полудня.
Все это время Ваня пребывал не в лучшем настроении. Зевал, ругался на водителей, бурчал на радио и тер глаза с такой силой, что они у него совсем покраснели и заслезились.
– Ты, Ваня, не выспался совсем, что ли? Чем вы там с Танюшей занимались?
– В том-то и дело, что ничем. Она над своими учебниками корпела, ни словечка мне за всю ночь не сказала. А я в углу сидел, как пес какой-нибудь. Ни кофе мне не предложила, ничего.
Ваня не скрывал своего разочарования. Алена просто не могла удержаться от ехидного замечания:
– Значит, вчера тебе не удалось приударить за девушкой?
– Да ну ее! Зубрилка! Если она и с Игорем так же себя вела, неудивительно, что он от нее к Миле переметнулся.
Ну, последняя-то совершенно точно знала, как нужно вести себя с мужчинами. В этом не было никакого сомнения. И все же, хорошо и не один год зная Игоря, сыщицам казалось, что у парня было куда больше общего с занудной зубрилкой Танюшей, чем с бедовой Милой, гулявшей из одних рук в другие и не брезгующей никаким дармовым угощением.
– Эта водка в дорогой бутылке мне кажется все более и более подозрительной. Если в ближайших к дому Милы магазинах ею не торгуют, где она ее взяла?
– Может быть, ей кто-то из знакомых еще давно принес, она у нее просто лежала?
– Ты хоть понимаешь, что говоришь? Мила была алкоголичкой. И друзья у нее были соответствующие. Не могла в такой компании водка, пусть даже и паленая, задержаться. Они бы уже давно ее выпили и отравились. А раз этого не случилось, значит, водку принесли в тот вечер.
– А кто?
– Помнишь, Борис Степанович сказал, что у Милы были две подруги.
– Да.
– Не они ли притащили? Тогда, кстати, становится понятно, почему Игорь вечером никуда не ушел. Приди к Миле кто-то из ее прежних воздыхателей, Игорь бы не стал с ними пить.
– А так на столе стояло три рюмки.
– И две из них были с губной помадой.
Это была уже какая-то зацепка.
– Мы передумали, – внезапно сказала Алена, обращаясь к затылку Вани. – Вези нас на Ириновский проспект.
– А к матери Милы разве не поедем?
– Сейчас поедем на Ириновский, а потом к ней.
– Ну, а на Ириновском-то вам чего понадобилось?
– Нам нужна девушка, которая там стоит.
– Стоит? В смысле работает? Алена Игоревна, вы что такое говорите? Вы к проституткам хотите поехать?
– А что тут такого? Мы же с ней поговорить хотим, а не заказ сделать.
– Все равно! – насупился Ваня. – Не повезу вас к этим девицам. Ничему хорошему они вас не научат.
– Не будь брюзгой, – велела ему Алена. – Сам выйдешь, найдешь Катю-Мотылька и приведешь девчонку к нам.
– В машину Василия Петровича шалаву придорожную сажать? Да он, если узнает, с меня семь шкур спустит!
– Не спустит, потому что не узнает. А я тебе потом дам денег на химчистку салона. Договорились?
– Вижу, что от своего вы все равно не отступитесь, – проворчал Ваня. – Только тогда уж и на мойку с обезжиркой дайте. А то в городе такая грязь, куда там нашим «Дубочкам».
