– И кому они теперь достанутся?
– Понятия не имею. Мы вступили в брак будучи уже немолодыми людьми, оба ответственно отнеслись к этому поступку, поэтому по нашему брачному контракту мы обладали раздельными капиталами. Ни один из нас не имеет права вмешиваться в финансовые дела другого супруга. Разве что по обоюдному на то согласию.
– Я так понимаю, вы взяли фамилию супруги?
– Действительно, мы с Гербарией оба Федосеевы, – засмеялся мужчина. – Такой вот казус. Дело в том, что до нашего вступления в брак мы оба носили одну и ту же фамилию. Однофамильцы, понимаете?
Но Алену куда больше волновал другой вопрос. И она задала его Федосееву прямо в лоб:
– Вы являетесь наследником своей супруги?
– Нет.
Перед тем как ответить, Федосеев заколебался лишь на мгновение. Но Алена, не спускавшая с него глаз, заметила это и удовлетворенно кивнула.
– Не вы, ясно… А кто же тогда?
– По всей видимости, ее дочь.
– Дочь?
– Вы сами сказали, что у Гербарии была дочь.
Вот уж ничего нелепее невозможно и придумать!
– Но мать со своей дочерью не общались. По крайней мере нам ничего не известно о факте их личного знакомства.
– Тогда даже не знаю, как и быть. Близких подруг или родственников, таких, кому бы жена могла оставить свои накопления, у Гербарии не имелось.
– Но вы же сами сказали, вы с женой оба очень разумные люди. Вы должны были обсудить вопрос о наследстве.
– Если бы она собиралась оставить все имущество мне, полагаю, она бы об этом упомянула. Ведь я много раз говорил о том, что намерен свой капитал завещать двум сыновьям от первого брака. Они оба помогают мне в бизнесе, заинтересованы в его расширении и процветании, они достойные претенденты.
– И вы считаете, что у Гербарии могло возникнуть желание, в свою очередь, завещать все своей дочери?
– А разве это не логично? К примеру, только городская квартира супруги, где мы с ней обитаем в зимний период, может потянуть на кругленькую сумму.
– Как я понимаю, летом вы и ваша супруга живете в «Солнечном береге», уже в вашем доме?
– Этот дом построил я. Но место для него выбирала Гербария.
– Почему?
– Мне было, в общем-то, все равно где строиться. А вот моя жена сама выросла в окрестностях Всеволожска. Ей тут все было хорошо знакомо, и когда зашел разговор о строительстве коттеджа, жена настояла именно на этом районе. Я приехал, осмотрелся и остался доволен. Места тут живописные, близко от города. Если бы еще не этот Клоповник… Но это затея жены, я в нее не вмешивался.
– Ну, а зимой вы с супругой живете в городской квартире вашей жены?
– Приходится. Гербарии не нравится зимой в поселке. Она находит его унылым.
– А как обитатели Клоповника? Как же Гербария навещала их зимой?
– Жена сама водит свою машину, – с достоинством ответил господин Федосеев. – Зимой она ездила сюда сама.
– Как на службу?
Да, по всей видимости, так оно и было. Покойная считала свою затею с Клоповником чем-то вроде служебного долга. И в этом было что-то странное и пугающее. То ли Гербария пыталась таким образом искупить свою вину, то ли так понимала свое предназначение на земле. В любом случае ее затея попахивала не фимиамом, а серой из ада.
– Скажите, а где прежде трудилась ваша супруга?
– Жена всю жизнь проработала в сфере социального обеспечения.
– А именно? Каков был фронт ее работы? Пост, который она занимала, говорите, был значительным?
– Жена возглавляла ревизионную комиссию, которая занималась проверкой уровня жизни воспитанников детских домов и домов престарелых.
– И давно она уволилась?
Как показалось Алене, Федосеева этот вопрос смутил. Но он был деловым человеком, а значит, умел уходить от неудобных вопросов очень быстро и ловко:
– Служба отнимала у жены слишком много времени, я сказал, что пора это прекратить. Мой первый брак развалился по причине полнейшего нежелания моей первой жены идти навстречу моим интересам. Гербария согласилась, что место жены рядом с ее мужем. Она ушла со службы, сказав, что даже довольна тем, что у нее появилось собственное свободное время. Она сказала, что знает, чем его занять. Она занялась своей благотворительностью и была очень довольна.
– Значит, отойдя от служебных дел, ваша жена и построила Клоповник?
– Реконструировала и заселила его бедняками по своему собственному выбору.
– Выбору? И по какому критерию ваша жена отбирала себе бедняков?
И снова в гладкой речи господина Федосеева возникла непродолжительная, но весьма выразительная пауза перед ответом.
– Гербария считала, что есть люди, которым помогать бесполезно, – ответил он наконец. – Она очень придирчиво относилась к моральному облику тех, кто жил под ее покровительством. Все эти люди должны были отказаться от вредных привычек, вести исключительно здоровый образ жизни, некоторым предписывалось отказаться от мяса, рыбы, молочных продуктов и стать вегетарианцами. Жена считала, что мы – это то, что мы едим. Если человек буйного нрава, склонен к хулиганским выходкам, ему нужно налегать на вареные овощи и совсем забыть о вкусе шашлыка.
Да, на воде и вареной брюкве не особенно погудишь. После такой трапезы все мысли не о гулянках, а как бы дотянуть до ужина. И стоит ли вообще до него дотягивать, если получишь в лучшем случае миску каши на воде.
– А куда девались бедняки из Клоповника потом?
Вот теперь господин Федосеев смутился по-настоящему.
– Потом… потом никуда они не девались, так все там и живут, – пробормотал он.
– Но это уже не первая партия бедняков, которых ваша жена опекает. До них были и другие.
– Кто вам сказал?
– Не важно, сказали.
– Да, верно… были…
– И где они теперь?
– Я не знаю. Говорю же вам, я не вмешивался в эту благотворительную деятельность моей супруги. С самого начала считал это напрасной затеей. Но Гербарии нравилось. Она очень увлеченно занималась здоровьем своих подопечных. И моральным, и физическим. Но что именно и как у них там обстояло, мне не известно. Гербария вкладывала очень много сил в этих людей, они должны быть ей благодарны.
Итак, если исходить из версии господина Федосеева и полиции, то единственным, кто мог желать смерти Гербарии, была ее дочь. Но как быть, если эта дочь и сама уже была мертва к моменту гибели Гербарии? Следовало найти кого-то еще. И пока что на ум сыщицам не шел никто, кроме самого господина Федосеева.
Он явно врал, говоря, что содержание завещания его супруги ему неизвестно. Если у Гербарии не было никого из близкой родни, а с дочерью она не только не общалась, но вообще вычеркнула ее из своей жизни, то кто мог стать наследником Гербарии? Только он – ее законный родной муж.
