Здоровяк граф утер слезы рукавом.
— Госпожа Эстер сказала, что я буду
говорить с султанской валидэ Хафизе, а вместо нее я увидел тебя…
— Адам, — лицо ее приняло серьезное
выражение, — я и есть султанская валидэ Хафизе.
— Ты?! Значит, султан Сулейман — твой
сын?
— Да.
— Но как же я теперь смогу забрать тебя
домой?
— Очень просто. Я все устрою. Связь будем
поддерживать через Эстер. Когда ты отбываешь?
— Через три недели.
— Хорошо. Времени мне хватит. А теперь
послушай, Адам. Никто не должен знать об этой встрече и о том, что было сказано
в этой комнате. Могущество турецкого султана трудно переоценить. Только мать
имеет на него известное влияние. Я второй по значимости человек во всей
империи. Но даже это не спасет ни меня, ни тебя, ни семейство Киры, если
кто-нибудь узнает о нашей тайне. То, что я делаю сейчас, есть нарушение всех
наших традиций. — Он устремил на нее удивленно-вопросительный
взгляд. — Да, да, Адам. Не смотри на меня так. Традиции и обычаи Турции я
считаю своими, ибо прожила в этой стране всю жизнь, за исключением первых
тринадцати лет. И хотя родина моя — Шотландия, я в большей степени турчанка,
чем даже мой сын. Никому ни слова о нашем разговоре. Возвращайся к своим делам,
а Эстер передаст тебе новости. Ты меня понял? Он кивнул.
— Отлично, теперь ступай. Когда ты
отправишься из Турции домой, я буду с тобой. Верь мне!
Поцеловав сестру в щеку, Адам Лесли ушел.
Спустя час валидэ покинула дом Киры и
вернулась в Эски-сераль. Она проявила твердость в разговоре с братом, но
сейчас, когда сидела в паланкине, ее впервые за все время, проведенное в
Турции, посетили большие сомнения. До самого последнего времени она не
подозревала, в какой сильной зависимости от нее находится Сулейман. В каком-то
смысле она навредила ему, оказывая энергичную помощь в получении трона султана.
"Он станет самостоятельным человеком лишь
при условии, если я покину его, — подумала она и усмехнулась. — Как
удобно что планы мои совпадают со сложившейся ситуацией».
Примерно с неделю Сайра думала о своей встрече
с братом и пыталась найти способ решить проблему с сыном. В итоге именно
Сулейман помог ей в этом.
Однажды вечером, сидя за чашкой ароматного
горячего кофе в покоях матери, султан рассказал ей об аудиенции с одним
шотландским лордом, которому он в тот день обещал выдавать торговую концессию
на посещение Константинополя с товарами дважды в год.
— Мне он понравился, мама. Эдакий
добродушный здоровяк, если христиан вообще можно назвать добродушными. Правда,
меня все не отпускала мысль, что мы с ним где-то встречались раньше…
— Ничего удивительного, — ответила
Сайра. — Он твой дядя.
— Что?!
— Граф Гленкирк — мой младший брат,
Сулейман, и твой родной дядя, — повторила она.
— О Аллах… — прошептал поражение
сын. — Но если он вдруг узнает, что ты жива и здесь… — Он не договорил и
пристально взглянул на мать. — Постой, постой! Его появление в
Константинополе не новость для тебя, не так ли?
Сайра рассмеялась:
— Не новость, верно.
— Может быть, мне стоило дать ему
торговые привилегии, раз он мой родственник? — решил поддразнить се
Сулейман.
— Вряд ли подобное сотрудничество будет
взаимовыгодным, сын. Шотландия — бедная страна, и Турция с ней только
прогадает.
— Интересы империи всегда были для тебя
выше всего остального, — с восхищением в голосе произнес Сулейман.
— Да, — ответила его мать, —
это так. Но… как раз об этом я и хотела поговорить с тобой сегодня. Приезд
лорда Лесли предоставляет мне шанс, которым я просто не могу не воспользоваться.
Я уже стара, сын, и хочу дожить отпущенные мне Аллахом годы в мире и покое, не
испытывая на своих плечах груза тяжкой ответственности. Словом, я хочу умереть
на родине.
— Мама… — начал было он, но она накрыла
ему рот рукой.
— За последний год на мою жизнь уже
дважды покушались, но каждый раз вмешивалось провидение Всевышнего. Это ли не
доказательство того, что Аллах согласен с моими планами?
Как долго мне еще искушать судьбу? Я хочу
удалиться от двора, как это сделали Фирузи и Сарина. Он убрал ее руку.
— Кто это сделал? Назови! Я сурово накажу
преступника! А если ты хочешь удалиться от двора, что ж, я предоставлю тебе
любой дворец на выбор. Только не уезжай от меня!
— Думаешь, если бы я хотела наказания для
злоумышленника, она все еще была бы жива? Нет, сын.
— Она? — Тут он все понял. —
Карем? Это она покушалась на твою жизнь?
— Да, Сулейман, Карем. Но не вини ее. Я
олицетворяю угрозу для нее. Она так же честолюбива, как я была когда-то. И
покушалась она на меня ради вас обоих. Ты слишком привязан ко мне и зависишь от
меня. Делишь свою любовь между кадинами, икбал и матерью. Мне кажется, что
мужчина твоих лет не должен так жить.
— Рай лежит у ног матери, — изрек
он.
— Не надо цитировать мне Коран, которому
я сама же тебя и научила! Если я удалюсь в какой-нибудь дворец на море, я все
равно буду невольно оказывать на тебя влияние. И потом найдутся те, кто скажет,
что это Карем избавилась от меня. Точно так же, как раньше избавилась от
Гюльбейяр. Возможно, однажды Карем станет валидэ.
И если она будет непопулярна в народе, так же
непопулярен будет и султан, ее сын.
Чтобы избежать сложностей, все должно
выглядеть так, будто я умерла. Только в этом случае я смогу дожить в мире и
покое. Я уже говорила с братом, и он хочет, чтобы я вернулась вместе с ним в
Шотландию. Тебе известно, между прочим, что он приехал сюда исключительно ради
того, чтобы отыскать мои следы?
— Ты говорила с лордом Лесли? Но как?
— Пусть это останется в тайне, сын.
— Неудивительно, что он смотрел сегодня
на меня так странно, — задумчиво проговорил Сулейман. — Поначалу я
решил, что с его стороны это просто любопытство. Все-таки аудиенция у самого
султана Османской империи! О Аллах, родной дядя… — Он взглянул на мать. —
Я не могу тебя отпустить. Не могу, и все.
— Значит, предпочитаешь, чтобы Карем меня
убила?
— Нет. Я накажу ее.
— Это ее не остановит. Твое наказание
лишь разозлит ее, и она все же добьется своего. Хуже того. Карем не простит
тебе обиды.
— Я расстанусь с ней.
— Сулейман, Сулейман! Значит, ты не понял
ни слова из того, что я сказала! Вопрос стоит так: либо моя жизнь, либо жизнь
Карем. Сделать выбор должен ты, но ты не можешь. Поэтому я сделала его за тебя.
Что ты предлагаешь? Лишить четверых детей матери? Неужели ты настолько
бессердечен? Разве я так тебя воспитывала?
