— О, тетушка, — воскликнул он,
вытирая выступившие слезы, — мать всегда говорила, что ты ко всему
относишься слишком серьезно. Я шучу!
Он обнял тетушку за плечи и поцеловал в щеку.
В глазах госпожи Рефет еще сквозило недовольство племянником, но губы уже
тронула улыбка.
— По годам ты давно мужчина, а все
дурачишься как маленький. Он засмеялся и, желая исправиться, спросил:
— Отужинаешь сегодня со мной, а?
— Ой, чуть не забыла! Твои девушки
просили узнать — если, Конечно, ты не очень устал с дороги, — не
согласишься ли ты провести этот вечер вместе с ними. Ты не должен отказываться.
Селим. Все это время они трудились не покладая рук, желая порадовать тебя, а
ведь вы еще толком и не познакомились.
— Хорошо, тетушка. Целый месяц я был в
компании одних мужчин, и действительно пришло время узнать свой гарем поближе.
Скажи им, что я приду.
Рефет грациозно поклонилась и удалилась.
Вечером Селим, скрестив ноги, сидел во главе
обеденного стола и с довольной улыбкой разглядывал девушек, сидевших напротив
него. Они были словно красочные полевые цветы: Амара вся в голубом, Сарина в
салатовом. Ирис в персиковом, Зулейка в переливчато-синем, Фирузи в темно-розовом,
а на Сайре был наряд цвета глицинии. Перед ним сидели прелестные
представительницы разных народов и культур. Селим почувствовал зародившееся в
нем желание. Вот уже целый месяц, как он не спал с женщиной. Если не считать,
конечно, той молодой крестьянки, которая попалась ему на охоте. А Селим, как и
все османские принцы, отличался завидным здоровьем и был легко возбудим.
Фирузи, мягко улыбнувшись ему, спросила:
— Можно мне спеть тебе, мой господин? На
родном языке? Сайра изучила его и будет переводить.
Он согласно кивнул, и раб внес в комнату
какой-то струнный инструмент. Фирузи пристроила его на коленях и начала
настраивать.
Она хорошо пела и аккомпанировала себе, а
песни были веселые и задорные. Сайра негромко переводила слова Селиму, краснея
в некоторых наиболее откровенных местах. Принц смеялся от души. Затем Фирузи
завела романтическую персидскую любовную песню, а Сарина медленно поднялась со
своего места и пошла в танце, зазывно покачивая в такт стройными бедрами.
Селим перевел глаза на других девушек. Он
понял, что не заснет сегодня без женщины. И еще месяц назад, сидя на берегу
лесного озера, он решил, что начнет с Сайры. Она будет первой женщиной из его
гарема, которая разделит ложе со своим повелителем. Сайра… сдержанная, умная,
невыразимо желанная. Аллах ведает, какой жар способен возгореться под этой
белоснежной гладкой кожей.
Подозвав раба, он приказал ему по окончании
вечера пригласить в свои покои тетушку. Раб поклонился и ушел, а Селим вновь
обернулся к своим женщинам. Они развлекали его еще какое-то время, затем,
улыбкой выразив свое удовольствие по поводу вечера, проведенного с ними, он
ушел.
Девушки тут же начали оживленную беседу. Вечер
удался на славу, они явно угодили принцу Селиму. Девушки даже не заметили, как
в комнате появилась Рефет.
— Племянник вызывает к себе па эту ночь
одну из вас, — объявила добрая женщина.
Девушки тут же замолчали, с надеждой и страхом
глядя на нее.
— Сайра, у тебя есть час, чтобы
приготовиться. Ступай.
Глава 13
Провожаемая молчаливыми взорами своих подруг,
Сайра вышла вместе с Рефет в коридор, где ее ждали рабы с носилками. Последние
месяцы каждая из них мечтала о том мгновении, когда господин призовет ее к себе
на ночь. Но как ни странно, сейчас они были рады за Сайру. Девушки немножко
завидовали тому, что принц выбрал сегодня именно ее, но ни одной не хотелось
быть первой. Страшновато. Рабы подхватили носилки и быстро двинулись в крыло,
где располагались покои принца. Они остановились перед резными дверьми,
ведущими в его комнаты. В коридоре было тихо, освещение тусклое, и сердце
бешено колотилось в груди юной Сайры. Евнух, сопровождавший носилки, наклонился
и шепнул:
— Идите, наш господин ждет вас.
Сайре, у которой дрожали колени, помогли выйти
и подтолкнули к дверям.
Она оказалась в приятой, средних размеров
комнате с выложенной изразцами печкой в углу, в которой приветливо потрескивали
дрова. На стенах висели толстые киршерские ковры — синие, зеленые и красные.
Под ногами, которые еле держали девушку, также был ковер. Отполированные до
блеска медные лампы давали мягкий свет.
Обстановка в комнате была скудная, тем не
менее она выглядела роскошно. Слева располагалось мраморное возвышение, на
котором была устроена широкая квадратная постель, задрапированная золотистым
бархатом. У двери стоял большой деревянный сундук, обтянутый кожей и золотыми
обручами. В дальнем углу — низенький круглый столик, а вокруг него были
разбросаны разноцветные шелковые подушки. Высокая серебряная курильница
наполняла комнату ароматом тлеющего алоа. Прямо напротив входной двери на
противоположном стене имелась арка, выходившая в личный сад принца, откуда
открывался вид на море. Голос Селима донесся именно из сада:
— Иди сюда. Сайра.
Приблизившись к принцу, девушка упала на
колени, и голова ее коснулась земли. Селим быстро поднял ее за плечи и
поцеловал в лоб:
— Никогда больше не становись передо мной
на колени. Эта лакейская привычка умной женщине совсем не к лицу.
— Спасибо, мой господин.
Он отвел ее к балюстраде, выходившей на море.
— Луна на воде — это очень красиво. Но
луне далеко до тебя, моя голубка.
— Спасибо, мой господин Он внимательно
посмотрел на нее:
— Так, так… Клянусь бородой Пророка, тебя
заставили облачиться в традиционные одежды?
— Да, мой господин.
Улыбка тронула его губы, и он коснулся рукой
ее вуалей. Сайра поежилась.
— Тебе холодно?
— Да, мой господин.
— Неудивительно. Это одеяние
предназначено для того, чтобы подчеркивать наготу, а не согревать. — Он
негромко рассмеялся, — В ногах моей постели есть шерстяной халат. Надень
его.
Сайра вернулась в комнату, сняла с себя легкое
одеяние, состоявшее из шести вуалей, и запахнулась мягким и теплым шерстяным
халатом белого цвета. Он застегивался под грудью и вообще сидел на ней так, словно
на нее и шился. Девушка повернулась, чтобы вернуться в сад, и увидела в проеме
арки принца. Он молча смотрел на нее. На нем тоже был белый длинный халат.
— Сейчас теплее?
— Да, мой господин.
— За эти несколько минут ты три раза
сказала: «Да, мой господин» и дважды: «Спасибо, мой господин». Давеча ты была
не в пример красноречивее.
