Бесма тихонько рассмеялась. Ну и прекрасно!
Она и сама давно уже помышляла о том, чтобы избавиться от него, и вот теперь
представится отличная возможность. В ссылке у нее, разумеется, будет свой
дворец, большой штат прислуги и личные евнухи. Причем она сама будет подбирать
себе преданных рабов и отсеет шпионов презренного ага кизляра Хаджи-бея. Бесма
знала, что одержала победу, к которой начала готовиться в тот самый день, когда
повитуха показала ей новорожденного Ахмеда. Теперь он станет султаном, а Селима
больше не нужно опасаться. Вся его семья погибла, и он фактически уже конченый
человек. Баязет тоже не вечен, и скоро Ахмед поднимется на его трон. И первым
же своим указом подпишет Селиму смертный приговор.
Двери в покои султана открылись перед ней, и
она вошла.
— Не могу понять, мой милый господин, чем
я заслужила подобное обращение? — спокойно начала она. — Почти трое
суток мне запрещали покидать покои. Не пускали даже в личный сад. Моих рабов
тоже превратили в пленников. За что все это, объясни.
Баязет медленно повернулся к ней лицом.
— Твой план провалился, — сказал он
негромко. — С семьей Селима все в порядке.
Бесма смертельно побледнела, но тут же взяла
себя в руки и спросила с деланным удивлением:
— А разве с ними что-то должно было
случиться?
— Не притворяйся, дочь иблиса
[7]
! —
рыкнул султан. — Мне известно, что ты задумывала против них! Головорезы,
которых ты подослала к ним, не умели держать язык за зубами.
— Кто смеет обвинять меня?
— Убийца! — прошипел султан, не
обратив внимания на ее вопрос. — Я слишком долго терпел твои гнусные
выходки и зло, потому что ты была матерью моего наследника. Но он больше не
наследник. Вчера ночью твой драгоценный сын тайно сбежал из дворца. Считай, он
уже мертвец. А к вечернему намазу я официально объявлю своим новым наследником
Селима.
— Ты этого не сделаешь! — взвизгнула
Бесма, теряя над собой контроль. — Мой сын — наследник! Мой!
— Так, по-твоему, я этого не сделаю? В
последние годы ты часто позволяла себе забывать о том, что пока еще я здесь
султан!
— Даже если ты лишишь трона моего сына,
есть еще сын Сафийе Коркут. По закону он должен следовать за Ахмедом. Как же с
ним?
Баязет побагровел и грозно навис над нею:
— Ты еще смеешь учить меня нашим законам,
гадкая тварь?! Или уже забыла, что два года назад Коркут официально отказался
от претензий на султанский трон? Он никогда не хотел быть во главе государства
и к тому же чувствовал, хорошо зная тебя, что только этим спасет себе жизнь!
Ему достаточно поста правителя Македонии, и он уже дал понять, что одобрит мой
выбор.
— Ты не можешь отнять трон у моего
сына! — вновь вскрикнула Бесма. — Я столько трудов положила на то,
чтобы он однажды стал султаном!
— Это верно. Сначала отравила моего
первого сына Мустафу и разбила сердце женщине, которую я любил больше всех в
жизни, но я закрыл на это глаза. А теперь задумала вырезать тринадцать невинных
детей, четырех красавиц жен Селима и свыше двухсот его верных рабов! И все это
только для того, чтобы посадить на трон своего сына?! Как я жалею о том, что не
казнил тебя до сих пор!
Вены на висках султана вздулись словно толстые
веревки, лицо побагровело.
— Но не казнил ведь! — ответила
Бесма. — Тем самым ты мысленно одобрил мои действия и повинен в них не
меньше меня!
— Нет, я не сойду в могилу, пока не
исправлю собственную ошибку! — вскричал султан, набрасываясь на кадину.
Его крепкие руки сомкнулись на ее горле и
сдавили его с огромной силой. Бесма испустила сдавленный возглас и попыталась
отодрать его руки от горла, но внезапность была на стороне Баязета — Бесма
опоздала. Султан сжал сильнее, и кадина стала заваливаться на пол. Лицо ее
мгновенно потемнело, потом стало малиново-синим, глаза вылезли из орбит.
Через две минуты все было кончено, и она
обмякла в его руках. Занавеска в углу комнаты раздвинулась, и из-за нее выбежал
Хаджи-бей. Приблизившись к султану, он мягко расцепил его руки, и Бесма кулем
свалилась на пол. Из ее горла вылетел слабый хрип. Евнух склонился над ней,
пытаясь нащупать пульс. Его не было.
— Она мертва, мой повелитель, —
сказал он. Султан на мгновение остановился взглядом на трупе, но вдруг
схватился руками за грудь и вскрикнул от боли. Хаджи-бей позвал стражу:
— Быстро за лекарем!
— Стойте! — прохрипел Баязет. —
Селима назначаю наследником… Селима…
— Вы слышали? — обратился к ним ага.
Стражники утвердительно кивнули. На них лица не было от потрясения. —
Тогда ты, — он ткнул пальцем в одного из них, — бегом за лекарем. А
ты позови сюда моего Талата. И чтоб никому ми слова о том, что видели и
слышали, иначе не сносить вам головы. Ступайте!
Стражники стремглав бросились из комнаты, а
султан, испустив еще один сдавленный вопль, схватился теперь уже за голову,
Хаджи-бей помог ему добраться до дивана, уложил, а потом вернулся к мертвой
Бесме и накрыл ее тело ковром.
На пороге показался Талат и один из
охранников.
— Не допускай сюда никого, кроме лекаря, —
приказал Хаджи-бей стражнику.
— Хозяин… — прошептал Талат. — Что
тут произошло?
— Султан убил Бесму, а потом у него
начался припадок. Пошли нарочного к принцу Селиму с просьбой немедленно прибыть
сюда. С семьей. Он должен быть здесь прежде, чем слух о состоянии султана
достигнет ушей Ахмеда. Наш господин в присутствии двух свидетелей объявил, что
назначает новым наследником принца Селима.
— Мы победили, хозяин! После стольких лет
Киюзем-кадина отмщена! Ах, как бы я хотел, чтобы она дожила до этого дня!
— Замолчи, болван! Баязет все еще наш
господин, и только Аллах может забрать его к себе. К тому же пока принц Ахмед
жив, всем нам угрожает смертельная опасность. Ступай, снаряди в Крым самого
скорого гонца. Торопись, но старайся не привлекать лишнего внимания.
Талат вышел, столкнувшись в дверях с прибывшим
лекарем султана. Приблизившись к своему венценосному пациенту, тот произвел
быстрый, но тщательный осмотр.
— Он будет жить? — спросил
Хаджи-бей.
— Не могу пока сказать, — ответил
лекарь. — У него схватило одновременно сердце и голову, и он парализован
ниже пояса. Не знаю, сможет ли он после этого приступа говорить. Я дам ему
опиум, чтобы он заснул. — С этими словами лекарь сунул меж зубов султана
пилюлю и влил ему в рот воду из янтарного кубка. Обернувшись к ага, он спросил:
