— Лиза! Идите к себе! — скомандовал Жуков, старательно обходя ее взглядом. — Игорь, к тебе пара вопросов!
Ох, как он на него орал! Ей казалось, что звенит посуда в изящной горке красного дерева, так надрывался в ее защиту Жуков. И беспомощная-то она, и наивная, и никто не смеет использовать ее покорность таким вот омерзительным методом.
— Она здесь работает! — перешел Жуков на истошный визг. — Не девушкой по вызову! Она убирает дом! Она содержит его в порядке! И она за это получает деньги!!! Она, в конце концов, чистый, порядочный человек! Как ты смел???
Казначеев что-то лопотал в ответ, но его лепет тонул в истошном реве хозяина дома.
— Все! Тебе пора, Игорь! — закончил чуть тише Жуков.
— Но я условился встретиться с Аллой, — возразил тот с отчаянием.
Лиза лишь подслушивала, подсматривать возможности не было, ее бы заметили, и ситуация тогда сложилась бы не в ее пользу, но услышанным она осталась вполне довольна.
Жуков окончательно перестал быть для нее подозреваемым. Он хороший человек, решила она. Хороший, порядочный, не сумевший как следует воспитать свою дочь. И не сумевший выбрать ей достойного человека в мужья.
— Встречи с Аллой в этом доме для тебя закончились, Игорь, — прошипел Жуков.
Что-то громыхнуло, потом звякнуло, возможно, Жуков поднял брошенный Казначеевым толстостенный стакан. Ох, жаль, подсмотреть она не могла!
— В этом доме, навсегда, Игорь, закончились для тебя встречи с Аллой.
— В каком смысле? — прозвучал чуть нагловатый вопрос Игоря.
— В том самом, который тобой подразумевается, — жестко отрезал хозяин.
— Вот как?! — еще более нагло воскликнул гость и тоже чем-то загремел.
Лизе показалось, что тот выдвинул из-под стола стул и уселся, это был вызов, если что…
— Вот так… — каким-то рассеянным ей вдруг показался голос Жукова.
Она сильнее вжалась в стену, напрягла слух, и вот тут-то Казначеев и сказал те самые слова, после которых все снова смешалось в ее душе и мозгах. Все снова перевернулось с ног на голову.
— Вы считаете мой порок более смрадным, нежели свой, так, Виктор Иванович? — проговорил Игорь едва слышно, но Лиза все равно услышала. — Я порочен, соблазняя чужую жену. А вы?
— Что я?..
Боже! Она не узнала в этом сухом трескучем звуке голос Жукова.
— Вы более порочны и более грешны, потому что вы…
Все остальное Казначеев прошептал на ухо Жукову, в этом она была убеждена. После мужчины удалились, вполне мирно, почти рука об руку. Она видела в окно, как они тихо говорят о чем-то друг с другом, потом рассаживаются по машинам и уезжают.
Что думать, в каком направлении дальше двигаться?!
Лиза схватилась за виски, в голове больно стучало.
Не получалось! Ничего у нее не получалось! За полгода ее крепостничества и вынужденных унижений она не продвинулась к разгадке ни на шаг.
Она вернулась в свою комнату, переоделась в джинсы, клетчатую рубашку, босоножки на низком каблуке, взяла в руки сумку с теплыми вещами, которые собиралась оставить дома, и вышла из комнаты.
Место Казначеева в гостиной заняла Алла. Она так же вальяжно развалилась на диване, поигрывая бокалом на высокой ножке, в котором плескалось что-то пурпурное.
— Элизабет! — строго окликнула она Лизу, старавшуюся проскользнуть незаметно к выходу. — Стоять!
Лиза покорно встала почти у самой двери. Исподлобья посмотрела на хозяйку. Если та сейчас отменит ей выходной, она точно уволится, ни черта у нее не вышло, и терпение на исходе. Пусть простит ее покойная подруга, но…
— Ты не знаешь, куда подевался Игорь? — спросила Алла, устало прикрывая глаза.
— Я не знаю. Они вышли вместе с Виктором Ивановичем. Кажется, уехали.
— Ага… Понятно… — Алла вытянула руку, пристроила бокал на столике рядом с диваном. — А что за шум тут был? Кто-то сильно кричал… кажется?
— Я не знаю. — Лиза сделала пробный шажок к выходу. — Так я пойду?
— Да, ступай, у тебя выходной, — выдохнула та и прикрыла глазки.
Дома Лиза едва не расплакалась. Ее умилили собственные стены аскетичных бледных тонов, минимум удобной современной мебели, много света, шум воды в собственной ванной, шапка крепко сбитой под струей воды пены. Любимый халат, сиротливо ждущий ее на дверном крючке, ссохшийся кусок мыла в пластиковой мыльнице, одиноко выгнувшаяся в стаканчике запасная зубная щетка.
Хорошо-то как, господи! Как хорошо, как чисто, как спокойно! Хочется просто закрыть глаза и ни о чем, ни о чем не думать. Не ворошить горы грязи, не пытаться понять чужое извращенное сознание.
На автоответчике обнаружилась куча сообщений. Она прослушала все, все. От некоторых хмурилась, некоторым радовалась. Но перезвонила лишь по одному номеру.
— Привет, Лиза! — закричала ей прямо в ухо девушка Лида, страстно набивавшаяся им с Соней в подруги. — Ты куда пропала?! Кто болтал, что за бугор махнула, деньгу сшибать, кто говорил, что ты не вынесла смерти подруги и лечишься в какой-то знаменитой клинике. Разное болтали, представляешь? Как ты, вообще?
— Привет, привет, — без особой радости отозвалась Лиза, кутая коленки в халат и забираясь с ногами в мягкое кресло. — Бог с ними, что хотят, болтают.
— А на самом-то деле, где была? — Голос Лиды был пронизан жгучим любопытством. Она звучно сглотнула слюни. — Замуж, что ли, сходила?!
— Может, и так, — рассмеялась принужденно Лиза. — Так что у тебя для меня было такого важного, что просто не терпело, а?
— Ой, скажу, не поверишь.
— А ты попробуй.
Лиза закатила глаза. Наверняка у Лиды было что-то, было. Но выкладывать по телефону новость той явной не хотелось. Сейчас станет напрашиваться в гости, а видеть Лизе никого не хотелось, это точно. Она не для того выбиралась из странного дома, населенного странными особями, чтобы принимать гостей. Ей хотелось одиночества, звенящей тишины, пустоты комнат.
— Ты вообще чем сейчас занимаешься? — попыталась начать издалека Лида.
— Болею, — сразу отсекла все попытки напроситься к себе Лиза. — Вирус какой-то, голова жутко болит, насморк.
— Правда?! — Она была и разочарована, и встревожена одновременно. — Ладно… Тогда придется по телефону говорить…
— Так говори уже, я приняла лекарство, сейчас усну, — пригрозила ей Лиза, скрипнув зубами.
Вот, вот почему она ее и не принимала к себе, ну, невозможный человек!
— Помнишь того парня из полиции, что вызывал тебя, потом разговоры долгие вел?
— Это когда? — Лиза напряглась, скинула ноги с кресла, села прямо.
— Когда Соня погибла. Разве забыла?
